Поскольку усреднение гарантирует прочность структуры, антипсихиатры считают, что общество любым способом вынуждено сохранять его. Основным механизмом сохранения и поддержания усредненного социального является власть, принуждение. Всякое отклонение от среднего с помощью социальных институтов должно быть унифицировано, принуждено или исключено. Так обозначается его место в социальной структуре, а та, в свою очередь, сохраняет свою прочность.

В свете этой общей социальной теории строится многоуровневое теоретическое пространство антипсихиатрии. И на всех уровнях в основе лежит эта метафора усреднения. Антипсихиатрия психологична и всегда разбивает социальное пространство опыта и поведения на две области: подлинное личностное пространство и неподлинное, отчужденное, усредненное, ложное социальное пространство. Диалектика этих двух областей составляет коллизии не только социальной критики и социальной теории, но и выступает основой социальной практики антипсихиатрии. Начиная с самого первого уровня, на котором развертывается социальная теория, социальное мыслится антипсихиатрами преимущественно в негативном ключе, поэтому эта социальная теория неизменно носит критическую направленность.

Надо отметить, что внимание к межличностному уровню социальной теории характерно не для всей антипсихиатрии, отличается им только антипсихиатрия британская, тесным образом связанная с теорией коммуникации школы Пало-Альто и британским психоанализом с его акцентом на детско-родительских отношениях. Подробно социальная рефлексия этого уровня развивается только в работах Лэйнга, но его идеи разделяют все представители антипсихиатрии. Эта социальная теория межличностного взаимодействия является не исключительно социальной, а социально-психологической теорией, и может быть использована в теории и практике групповой работы.

Исходя из этой теории, уже на уровне межличностной коммуникации человек сталкивается с необходимостью не просто приспособления, но искажения опыта, мышления и поведения. Его переживание, внутренний мир, выражаясь вовне, претерпевает последовательные трансформации. По логике Лэйнга и его последователей, «мое» переживание никогда не остается только моим переживанием, попадая в социальное пространство оно становится «его переживанием моего переживания», «ее переживанием моего переживания», «их переживанием его переживания моего переживания», «моим переживанием их переживания его и ее переживания моего переживания» и так до бесконечности. Выйдя вовне, опыт человека ему уже не принадлежит и преломляется в бесчисленном количестве граней подобного, но чужого опыта.

Социальное пространство конституируется личным опытом, но в точке этого конституирования происходит необратимое превращение, которое невозможно повернуть вспять. Точнее, возможно только посредством полного исключения этого опыта из социального пространства, а следовательно, выходом человека из общества. Прояснение межличностного уровня вскрывает исходную сеть социального – сеть межличностных интеракций и межличностного обмена опытом и его восприятием. Эта тончайшая сеть сплетает основание общества.

Здесь развертываются тончайшие механизмы управления и принуждения – то, что Бейтсон называет двойным посланием, а Лэйнг – мистификацией. При включении в группу человек попадает в ловушку и независимо от исхода вплетается в социальную систему. Здесь же формируются основания отклонений: человек, который не может спонтанно отвечать на коммуникативные сигналы, непосредственно реагировать на стимулы, формирует косный коммуникативный горизонт, который не дает ему возможности полноценно функционировать в обществе. Психическое заболевание оказывается коммуникативным нарушением, невозможностью спонтанно и адекватно отвечать на коммуникативные сигналы.

Эти межличностные связи ложатся в основу микросоциального уровня взаимодействия, отражающегося на уровне социальной группы, в частности, на уровне семьи. При этом социальная группа не просто надстраивается над уровнем межличностного взаимодействия, а начинает выступать своеобразным мостом между непосредственным взаимодействием и общественными институциями, поэтому группа подчиняется двусторонним влияниям. Группа уже – это не просто отдельные индивиды, которые выстраивают взаимное общение, это иерархически первая социальная целостность, которая обладает собственной реальностью, поэтому именно на уровне группы появляется необходимость в управлении.

С социальной группы антипсихиатрия начинает разговор о противостоянии человека и общества. Можно даже сказать, что группа – это структурная единица ее социальной теории. Связано это не только с промежуточным статусом группы, но и с тем, что, будучи одновременно теоретически и практически ориентированной, антипсихиатрия должна учитывать и возможность терапевтической работы, основное пространство которой – не только индивид, но и группа. Антипсихиатрия здесь реализует себя не только как социальная теория, но и как психотерапевтическая практика.

Типичной социальной группой для антипсихиатрии является семья. Она – ячейка общества, она – его институция, она – образец для других социальных институций. Семья становится для антипсихиатрии средоточием всего того негатива, который несет общество, поэтому дает входящим в нее индивидам только усреднение, принуждение, исключение. Такая трактовка семьи как воплощения социального, а также пристальное внимание к семейным системам и многочисленные антипсихиатрические исследования семей шизофреников привели к тому, что с внешней стороны семья стала казаться ответственной за возникновение психического заболевания. Лэйнга и его последователей обвиняли в нападках на семью.

Подобно семье в антипсихиатрии понимаются и другие социальные образования и институции: тотальные институции, изменяющие по имеющемуся шаблону «я» человека, управляющие им, изготавливающие из него одномерный продукт. И как раз здесь оформляется критическая теория психиатрии как социальной институции, где психиатрия – не наука, а практика, причем практика дисциплинарная.

В своей критической теории антипсихиатрия обращается к исходному статусу психиатрии как дисциплинарного государственного института и пытается показать, что сама психиатрия по преимуществу не выполняет заявленных медицинских функций. Для нее это лишь санкционированная государством практика, институт принуждения и изоляции.

Микросоциальный уровень группы и макросоциальный уровень общественных институций – основное пространство социальной теории антипсихиатрии. Наибольшее внимание уделяя взаимодействию психиатрии и семьи, антипсихиатрия ограничивается в основном механизмами принуждения и отчуждения, стандартизации личности и возможности ее отделения от общества. Поэтому макрополитический уровень социальной теории здесь практически не представлен. Макрополитика, политика общества для антипсихиатрии выражается в функционировании социальных институций, поэтому в своей микро– и макросоциальной теории она рассматривает ее в конкретном пространстве.

Здесь необходимо остановиться на одном немаловажном для антипсихиатрии моменте. В работе «Грамматика жизни» Купер говорит о переходах между макрополитикой, макросоциологией и микросоциологией, о том же говорит Лэйнг в своем выступлении на конгрессе «Диалектика освобождения». Это понятие «перехода» значимо для антипсихиатрии и помогает прояснить смысл не только ее теории, но и практики. Таких наиболее значимых переходов два, и оба они конкретизируют теорию и практику.