трактаты и ведутся диспуты в университетах. Этой латыни, в которой нет ничего живого, он противопоставляет латынь, на которой писали Вергилий, Цицерон и другие римские поэты и философы.

Но все же главная проблема для Петрарки — познание не Бога, а человека. Ведь если даже не все небожители преуспели в познании Бога, а некоторые, самые выдающиеся из них, даже отпали от Него, то что же говорить о человеке? Человек тем более не может познать Бога и поэтому должен изучать только сам себя. Именно в этом пафос всего творчества Петрарки и его философских трактатов, писем, стихов.

Петрарка признаётся, что он ничего не знает, что он невежда в философии. Эти слова — одновременно ирония и истина, так как Петрарка действительно не имел философского образования. А далее он делает вывод: о Божественных делах пусть рассуждают небожители, а человек, как существо земное, должен рассуждать о земных, человеческих делах.

В трактате «О презрении к миру» Петрарка рассуждает о смысле человеческой жизни. Это произведение построено в форме беседы трех действующих лиц — Августина, Франциска и Истины. Однако Истина, хотя и обозначена участницей беседы, ни разу не вступает в спор. Поэтому трактат является, собственно, диалогом между Франциском и Августином. Иногда говорят, что существует аналогия между Франциском и Франческо, что здесь идет спор самого Франческо Петрарки с христианским мировоззрением, которое он представляет под именем Августина. Но скорее всего, здесь беседа Петрарки с самим собой, и неслучайно, что Истина все время молчит. Петрарка ищет истину, пытается разобраться в самом себе, именно в этом и заключается смысл диалога. Августин проповедует истины христианской веры, говорит, как следует жить, с чем Франциск соглашается, но при этом говорит, что у человека есть и земные дела, которым он должен уделять внимание, и дела эти настолько увлекательны, что далее идут пространные им похвалы. Вывод, который делает Франциск из этой беседы, таков: «Я постараюсь изо всех сил остаться при себе, соберу разбросанные обломки моей души и усиленно сосредоточусь в себе. Правда, теперь, пока мы говорим, меня ждут многие важные, хотя все еще земные дела»[290].

Августин не возражает против такого понимания ценностей земной жизни и не осуждает его, так что в самом диалоге мы видим, что Петрарка пытается разобраться с самим собой и решить вопросы о смысле жизни и цельности земного человеческого бытия в рамках христианского миросозерцания. Насколько это ему удается, сказать трудно: Истина молчит, а сам Петрарка не дает окончательного ответа. Естественно, сам Петрарка считает себя христианином, хотя и указывает на необходимость гуманизации существующего христианства, его направленности на человека. Именно Петрарка является основоположником гуманистического направления в ренессансной философии и — в более широком плане — основоположником гуманизма вообще.

Созерцательный гуманизм Петрарки в дальнейшем сменяется более деятельным гуманизмом его последователей. Колюччо Салютати (1331–1406) основывает первую кафедру греческого языка во Флоренции, призывает активнее заниматься гуманитарными дисциплинами — филологией, поэтикой, историей, педагогикой, риторикой, этикой, задача которых формировать нового человека-гуманиста. В работах «О благородстве законов и медицины» и «О роке, судьбе и случайности» призывал к активной жизни, осуждая созерцательную уединенную жизнь монахов. Леонардо Бруни (1370/1374–1444) переводит диалоги Платона на латынь, ведет активную политическую жизнь, указывает на то, что республиканское правление гораздо более созвучно гуманизму, чем монархия, поскольку дает гражданам бóльшие свободы и права для ее реализации. Поджо Браччолини (1380–1459) оправдывает стремление людей к богатству, считая его порочным лишь в том случае, если богач не будет использовать свои богатства для блага всех людей. Государство ничего не сможет сделать для помощи людям, если у него не будет денег, а деньги ему смогут дать лишь богатые его граждане. Эти граждане будут пользоваться заслуженной славой, которую этот гуманист считал также одной из добродетелей человека. Леон Баттиста Альберти (1404–1472) считал наибольшим пороком безделье. Самого Альберти упрекнуть в этом грехе было невозможно: автор множества философских работ, архитектор и теоретик архитектуры, картограф, педагог, живописец — вот неполный перечень его занятий. Главная добродетель человека — деятельность, но возможна ли она? Может быть, вопрошает Альберти, все подчинено судьбе? Нет, отвечает он в работе «О семье», судьба побеждает лишь того, кто ей покоряется.

Лоренцо Валла

Но пожалуй, самым значительным после Петрарки философом-гуманистом можно назвать Лоренцо Валлу (1407–1457). Лоренцо не получил университетского образования, но отличался весьма обширной начитанностью. Еще в молодости он прочел трактат известного латинского последователя Эпикура Тита Лукреция Кара «О природе вещей», с которым Валлу познакомил Поджо Браччолини. С детства был близок к папскому двору, но после того как Валла написал трактат «О девизах и геральдических знаках», представлявший собой резкий памфлет на профессоров-юристов, ему пришлось уехать в Неаполь к королю Альфонсу Арагонскому. В Неаполе Валла пишет множество работ, среди которых своей скандальностью выделяется «Рассуждение о подложности так называемой Дарственной грамоты Константина». Начинается инквизиционный процесс, и лишь заступничество неаполитанского короля спасает Валлу от наказания. В дальнейшем Валла пишет следующие работы: «О наслаждении, или Об истинном и ложном благе», «О красотах латинского языка», «О свободе воли», «О монашеском обете» (против монашества), «Сопоставление Нового Завета», «Пересмотр диалектики и философии», «О деяниях Фердинанда, короля Арагона» (об отце Альфонса Арагонского). В 1448 г. Лоренцо возвращается в Рим, причем папа Николай V дает ему должность апостолического секретаря и каноника Латеранской базилики. Валла преподает риторику в Римском университете, однако болезнь не дает ему возможности продолжить творческую деятельность.

Публикация «Рассуждения о Константиновом даре» действительно вызвала нешуточный скандал. Дело в том, что, согласно общепринятому в католическом мире взгляду, в IV в. император Константин подарил папе Сильвестру I в благодарность за свое чудесное исцеление и за победу в известной битве грамоту, в которой говорится о передаче папе всей власти над западными областями Европы, в первую очередь над Италией. Именно на этом документе римские папы основывали приоритет папской власти над властью императорской. Лоренцо Валла, используя филологический, исторический и диалектический анализ, доказал, что эта грамота не могла быть написана в IV в., а является гораздо более поздней подделкой. Кроме филологического анализа Валла приводит и другие аргументы, и прежде всего нравственные: «Нужно ли мне продолжать свою речь о деле, столь очевидном. Я утверждаю не только то, что Константин не даровал стольких владений и римский первосвященник не мог приобрести на них права давности, а утверждаю также, что если бы и то и другое имело место, тем не менее всякое право на владение было бы утрачено в результате преступлений, совершенных владельцами, ибо мы видим, что разорения и бедствия всей