Весть о победе Петра над шведами быстро облетела страну и Европу. Бывшие союзники Петра, переметнувшиеся к Карлу, почуяли, откуда ветер дует, и снова заключили дружественные союзы с Россией. Только русский царь в отношении их иллюзий уже не питал.

Европа с удивлением увидела, как у неё на востоке появилось сильное государство, с которым придётся считаться. Основное беспокойство по этому поводу испытывала Англия, имевшая колонии в половине мира, и Франция, всегда претендовавшая на лидерство на континенте. Обе страны постоянно враждовали между собой и вдруг неожиданно осознали, что Швеция сокрушена, что появилась третья сила, которая может изменить политическую ситуацию, претендовать на новые территории.

Когда шведы уже начали беспорядочно отступать, Андрей со своими канонирами вернулся в третий редут. Зрелище не для слабонервных – трупы, кровь…

Пушки оказались целыми. Ввиду быстротечности боя не успели шведы занять редут, как пришлось спешно покидать его – пушки не успели взорвать или испортить, зачеканив стволы. Если бы Карл одержал победу, шведы забрали бы пушки с собой как трофеи.

Канониры тщательно осмотрели орудия – не учинили ли шведы какой пакости?

– Хоть сейчас стреляй, всё в целости, – доложили Андрею канониры.

– Собирайте принадлежности: банники, запальные пруты – всё, что найдёте. Бой окончен, полная виктория. Сегодня вечером отдыхаем, а завтра в обратный путь.

– Эх, жалко, – сказал молодой канонир Евпатий. – Мне воевать понравилось больше, чем у печи стоять.

– Это потому, что ты в армии не служил, муштры не знаешь, шпицрутенов не пробовал. Барину спасибо скажи, жалованье двойное платит. А в армии только кормёжка да одежда казённая, даже жизнь твоя тебе не принадлежит. Ты думаешь, они хотели умирать? – старший канонир показал на убитых.

Молодой смешался. В армии вольницы не будет, просто всё познаётся в сравнении.

Орудия выкатили из редута, прицепили к передкам. Собрали принадлежности.

– Порох возьмите, ежели найдёте, пригодится ещё, – приказал Андрей.

Пороха нашли четыре картуза и ещё полбочки – для фузей. Его тоже забрали, как и ядра, и неиспользованную картечь. Андрей опасался, что обратная дорога может быть небезопасной. Остатки шведской армии не все были пленены, часть их малочисленными группами пробивалась к Риге, грабя по дороге деревни и сёла. Голод не тётка, пирожка не даст.

На ночь расположились рядом с солдатами Белгородского полка. И солдатам и канонирам Андрея щедро плеснули по две чарки водки за победу и накормили кулешом, щедро приправленным салом и мясом.

– Нет, в армии хорошо, – заплетающимся языком сказал Евпатий. – Думать ни о чём не надо, делай, что скажут, – и всё. Да ещё накормят и выпить дадут.

Андрей слова эти услышал.

– Пожелаешь записаться в рекруты – я не держу. Жалованье, как и обещал, отдам. В полках потери большие, не мне тебе рассказывать, сам видел. Тебя примут, потому как ты уже готовый канонир и опыт боевой уже есть.

– Барин, да ты что глаголешь? – возмутился старший канонир. – Он же пьяный сейчас, вот и несёт всякую чушь.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – отрезал Андрей. – И лучше пусть сейчас уйдёт, чем в бою пушку бросит и сбежит.

Евпатий сразу протрезвел:

– Не был я предателем и не буду. Вы что же, братцы, не верите мне?

Но канониры смотрели на него отчуждённо. Надумал уходить – пусть уходит, тем более что Андрей не возражал.

– Барин, пусть проспится, а завтра утром на трезвую голову решит, – рассудил старший.

– Пусть так, – кивнул Андрей.

Его батарея вообще легко отделалась: трое легкораненых, могло быть куда хуже. Артиллеристы от противника в отдалении или в укрытии – как они в редуте, основные потери в бою всегда несёт пехота.

Утром после завтрака стали строить батальоны для марша, Андрей же разостлал на земле карту. Идти вместе с войском он не хотел – пыль, впереди идущая конница навозом дороги умостит. В местах ночёвок господа офицеры займут лучшие избы и скупят у селян провизию. Уж лучше держаться в стороне, спокойнее и быстрее получится.

Так они и двинулись обозом. Андрея радовало, что обоз остался точно таким, каким и пришёл сюда. Никто не был убит, не потеряны пушки. Некоторые с войны возвращались с прибытком, ограбив шведские обозы. На поле боя офицеры мародёрствовать не давали, а обозы – святое дело, трофеи.

Но Андрей не видел в войне источника прибыли, обогащения. На войну он отправился вместе со своей батареей, желая помочь Петру выиграть баталию, покончить с давним врагом России. Одержи Карл победу – и многие земли российские отошли бы Швеции. Карл ведь уже давно и с вожделением поглядывал на новгородские, псковские и смоленские земли. Ни один мирный договор после войны не заключался на условиях, в равной мере устраивавших победителя и побеждённого. Проигравшему всегда приходилось чем-то поступаться, и, как правило, это было самое дорогое – земли и населяющие их люди как источник налогов и рекрутов для армии.

Пусть и небольшую, но свою лепту в ход истории Андрей внёс и потому возвращался довольный – как собой, так и Петром. Всё-таки молодой царь явил армии, да и Европе личную смелость, а это могли продемонстрировать не все монархи. И армия из плохо обученной и экипированной вдруг предстала перед всеми сильной, управляемой, способной на равных сражаться с опытным врагом. Именно победы, вот такой, как под Полтавой, не хватало русской армии, чтобы заставить её гордиться собой, поднять её честь и достоинство, повысить самооценку.

Обоз продвигался узкими грунтовыми дорогами через деревни, сёла и хутора. В крупных сёлах урядники с удивлением смотрели на батарею – разве не подозрительно? Пушки с передками, а солдат при них нет, сопровождают люди в цивильном. Только остановить её никто не пытался – пушки защищали себя одним своим видом лучше всяких слов и бумаг.

Уже за Смоленском Андрей стал раздумывать: повернуть к Москве, к старому дому, или на север, к Питербурху? Канониров своих надо отправлять домой, они в первую очередь рабочие, мастеровые, случайно попавшие в артиллерию.

И он повернул к Москве. Сдаст пушки в Артиллерийскую канцелярию – так назывался теперь Пушечный приказ – и тогда отправит канониров домой, к семьям. Небось там уже соскучились по кормильцам, переживают, всё ли обошлось? Писем на родину никто из канониров не отправлял, и весть о победе Петра долетит до Вятских краёв быстрее, чем туда доберутся сами канониры. Вряд ли их там встретят как героев, никто ещё не знает об их весомом вкладе в победу.

Но Андрей уже решил устроить для них в честь победы, в благодарность за службу ратную, пир. Деньги – двойное жалованье – уйдут на подарки семьям, на покупку изб или коров. А в памяти останется именно чествование.

До Москвы добирались долго. Переходили вброд реки, где можно было, а где-то и мосты приходилось искать. Пропылённые, усталые, но дошли.