Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Это письмо тебе доставит английский офицер полковник Бойл, инженер, живущий в Румынии, большой друг Мисси. Как-то пару недель назад она писала мне, настойчиво приглашая приехать к ней, поскольку слышала, что мы подвергаемся большой опасности, живя здесь. В ответ я очень благодарила ее за дружеское участие, однако написала, что не намерена покидать страну и т. д., и была уверена [в том, что] дело этим закончится. Однако позавчера вечером мне сообщили, что прибыл румынский корабль, имеющий на борту пол[ковника] Бойла, который хочет меня видеть, поскольку привез мне письмо от королевы. Я приняла его, и он прежде всего попросил меня прочесть письмо, в котором она снова, несмотря на мой отказ, заводит все ту же песню о том, [что] мне необходимо наконец немедленно собрать все свои вещи и отправляться на корабль с пол[ковником] Бойлом, который доставит меня с семьей к ним. Можешь себе представить, что я при этом чувствовала, — в сущности, я была в ярости от того, что она пытается диктовать мне, присылая за мной корабль, тем не менее это столь любезно с ее стороны и свидетельствует о самых добрых намерениях. Поэтому я сдержалась и лишь поблагодарила его, полковника, сказав, что весьма тронута, однако мнение мое остается неизменным и я не желаю покидать страну, особенно теперь, когда прибыли английские корабли. Я рассказала ему, что твой Джорджи предложил мне один из своих кораблей, а это совсем другое дело. — Что мне там делать, в этой Румынии? Не правда ли?»
В это же время последовало предложение от папы Бенедикта IX о «пожизненной ренте, чтобы позволить ей (императрице. — Ю. К.) жить в соответствии с достоинством ее положения».
В эти ноябрьские дни в Крыму состоялась свадьба сына Ксении Андрея. Все прошло очень скромно. И хотя Ксения была настроена к этому событию скорее отрицательно, Мария Федоровна, наоборот, благословила сияющего от счастья Андрея и пожелала молодым счастья.
14 ноября в день рождения императрицы ее навестили великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич, их жены — Стана и Милица и сын великого князя Петра Николаевича — Роман. Помимо ее дочерей и внуков были и ее крымские знакомые — Лоло, Бетси, молодой Чавчавадзе, Казнаков и английский офицер Бойл. Императрица по-прежнему была окружена людьми, которые тянулись к ней, желали ее общества, несмотря на ее возраст и теперешнее незавидное положение.
В письме своей сестре Мария Федоровна вскоре пожалуется, что она «сделалась совсем старухой от горя, волнений и тревог» и что никто ее «теперь не узнает — кожа на лице съежилась, и все оно покрылось морщинами». Но это было не совсем так. Ее характер и сила воли поражали окружавших ее людей, и все они старались брать с нее пример.
В Крыму в это время собралось несколько сотен офицеров Русской армии, пробравшихся туда для спасения вдовствующей императрицы и членов императорской семьи. Князь Юсупов вспоминал: «Решив присоединиться к Белой армии, мои шурья Андрей, Федор, Никита и я сам обратился с просьбой о зачислении к командующему… генералу Деникину. Он ответил, что по соображениям политического характера присутствие членов и родных семьи Романовых в рядах Белой армии нежелательно. Этот отказ нас глубоко разочаровал. Нас сжигало желание участвовать в этой неравной борьбе офицеров-патриотов против разрушительных сил, охвативших страну».
В декабрьские дни 1918 года, несмотря на неутешительные сообщения с фронтов, Мария Федоровна по-прежнему отказывается покидать Россию. Она продолжает надеяться на лучший исход и продолжает ждать своих сыновей и внуков…
«Ты, наверное, поймешь, как жалко мне покидать страну. В особенности теперь, когда после прихода союзников и нашей вновь созданной армии в Крыму положение действительно улучшилось, — писала она сестре 24 декабря из Харакса. — Ведь в прошлом году в отношении нас творился настоящий революционный произвол и насилие. Тогда действительно существовала опасность, но теперь все изменилось. И именно здесь, в Крыму, самое безопасное место, так говорят все, кто сюда приезжает. Мне стоило больших усилий не ответить сразу и согласиться на твое любезное приглашение и исполнить твое желание видеть меня рядом с собой, но ты должна понять мои чувства — целый год мы терпели издевательства и унижения, и как же мне теперь, когда обстановка спокойная, оставить страну, ведь кто знает, может быть, я сюда больше никогда не вернусь. Никому неведомо, как сильны мои терзания. Но мне кажется, я поступлю правильно, если останусь здесь и буду держаться до последнего. Я уверена, ты поступила бы точно так же, окажись ты на моем месте. В любом случае я глубоко благодарна тебе, моя обожаемая Аликс, за твою любовь и желание видеть меня у себя».
Как показало дальнейшее развитие событий, Мария Федоровна очень заблуждалась и скоро почувствовала это сама.
«Как я писала тебе в последний раз, — сообщала она сестре Александре 10 декабря, — Добровольческая армия выросла в числе — многие уже прибыли, и ожидается дальнейшее пополнение, только вот складывается такое впечатление, что они прибывают сюда именно для того, чтобы легче было улизнуть отсюда [за границу], и это доставляет мне страшные мучения.
Сандро (великий князь Александр Михайлович. — Ю. К.) уже целый год думает только о том, как бы побыстрее уехать отсюда, что совершенно выше моего понимания, выходит, нет у него ни малейшего чувства патриотизма — в его-то годы».
В последнюю неделю декабря великий князь Александр Михайлович в сопровождении своего сына Андрея и его жены (урожденной Руфало) покинули Крым на борту британского эсминца. В последующее время они находились во Франции — в Марселе и Париже.
3 декабря императрица получила письмо от генерала А. М. Драгомирова — помощника главнокомандующего Добровольческой армией и председателя Особого совещания при штабе Деникина. Мария Федоровна очень уважала генерала и называла его человеком «беспримерной доброты, на которого всегда можно было положиться». Это был ответ на письмо императрицы, направленное ею ранее Драгомирову, в котором она прямо ставила вопрос: не смущает ли руководство армии ее пребывание в Крыму и может ли она получить какие-либо гарантии защиты своего положения в будущем. Ответ А. М. Драгомирова очень расстроил императрицу: в нем говорилось, что Марии Федоровне лучше уехать, возможно, в Англию. Для императрицы это было тяжелым ударом.
Приближались рождественские дни 1918 года — второе Рождество, которое Мария Федоровна встречала в своем крымском изгнании. Внуки — Ростислав и Василий нарядили в комнате бабушки елку, а к чаю пришли Ольга Александровна с Тихоном и Ксения Александровна с Дмитрием. Мария Федоровна получила от старшей дочери в качестве рождественского подарка кофейник и писчую бумагу. Императрица невольно вспоминала Рождество в Гатчине в те времена, когда был жив ее муж. Как было празднично и весело, когда собиралась вся большая семья и все дарили друг другу рождественские подарки. Подарков было много самых разных, больших и маленьких. И все дети, родственники, знакомые, слуги и их дети — все получали свои подарки. Смеялись и радовались от души. А теперь ей самой нечего подарить своим близким.
Смотрите также:
При дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II - Анна Федоровна Тютчева
- 2021
- Разная литература
Полуброненосные фрегаты типа “Дмитрий Донской”. 1881-1905 гг. - Александр Аллилуев
- 2021
- Историческая проза
Император Николай II. Жизнь, Любовь, Бессмертие - Сергей Плеханов
- 2021
- Историческая проза
Хранитель истории династии. Жизнь и время князя Николая Романова - Иван Юрьевич Матвеев
- 2021
- Разная литература
Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III - Виталий Раул
- 2021
- Историческая проза