Кристально честный француз и его жена, отправляющиеся на каникулы.

Еще одна одетая в сари баба с пятнышком на лбу. Имя Гайатри, а дальше следует нечто, совсем уже непроизносимое. Перченая ж...а.

Больше никто не подходил под описание: один слишком старый, другой слишком жирный, третий слишком молодой, четвертый слишком короткий.

Совсем погано. Похоже, что его звездный час наступит не сегодня.

Анна устроилась на своем месте в салоне туристского класса, оправила сари и еще несколько раз мысленно повторила свое имя: Гайатри Чандрагупта. Если кто-нибудь спросит, она должна произнести его без запинки. Свои длинные черные волосы она закинула за спину и, увидев свое отражение в стекле иллюминатора, с трудом узнала себя.

Буэнос-Айрес

Анна беспокойно смотрела сквозь зеркальное окно в офисе “Америкен Экспресс” на тихую, обсаженную деревьями Пласа Либертадор Генерал Сан Мартин. Когда-то на месте этого парка проводились корриды, затем был невольничий рынок, теперь же внимание приковывала огромная бронзовая статуя генерала Хосе де Сан Мартина верхом на коне. Солнце пылало безжалостно, а в помещении перекатывался волнами ледяной воздух из кондиционера и стояла тишина.

— Сеньорита Акампо?

Повернувшись, она увидела стройного мужчину в обтягивающем синем блейзере и тяжелых стильных очках в черной оправе.

— Мне очень жаль, сеньорита, но мы не можем найти ваше письмо.

— Не понимаю. — Во избежание ошибок Анна перешла на испанский: — Estaregistrado que to recibio[58]?

— Да, мадам, мы его получили, но не можем найти.

От всего этого можно было сойти с ума, однако по крайней мере это был уже прогресс. Предыдущий служащий, с которым она беседовала, категорически отрицал, что на ее имя вообще что-то поступило.

— Значит, получается, что оно пропало?

Быстрое пожатие плечами, словно нервный тик:

— Согласно данным компьютера, оно было послано из Вашингтона, округ Колумбия, прибыло сюда вчера, но вот потом — ничего не могу вам сказать. Если вы заполните этот бланк, то мы начнем поиск по всей системе. Если же мы ничего не найдем, то вы имеете право потребовать стоимость пропавшего.

Проклятье! Ей вовсе не казалось, что конверт пропал. Более вероятным было то, что его украли. Но кто? И зачем? Кто знал, что находилось внутри? Кто знал, что его вообще нужно искать? Деннин отказался помочь ей? Она с трудом могла в это поверить. Могло быть и так, что его телефон, по секрету от него самого, поставили на прослушивание. В действительности же возможных объяснений было гораздо больше, даже слишком много, и ни одно из них не меняло основного факта — если конверт украден, то, кто бы это ни сделал, он теперь знает, кто она такая и зачем приехала сюда.

Аргентинский офис Интерпола располагался в здании штаб-квартиры Polidia Federal Argentina на Суипача. Представителя Интерпола в Буэнос-Айресе, Jefe Section Operationes[59]звали Мигуэль Антонио Перальта. На двери его кабинета висела пластинка с надписью “SUBCOMISSARIO DEPARTAMENTO INTERPOL”. Перальта был массивным человеком с обвисшими плечами и большой круглой головой. Спутанные пряди черных волос, зачесанные на одну сторону, лишь подчеркивали лысину на макушке, вместо того чтобы скрывать.

Покрытые фанерой “под дерево” стены его офиса были сплошь увешаны памятными подарками. Разнообразные послания от благодарных полицейских всего мира висели рядом с распятиями, дипломами, образками святых и папским благословением в рамочке — семье Перальте от самого Папы римского. Из этого ряда, пожалуй, выбивалась старинная пожелтевшая фотография в серебряной рамке, на которой был запечатлен отец Перальты.

Глаза Перальты походили на глаза ящерицы и под очками казались сонными. На пустой блестящей столешнице лежал пистолет в кобуре; кожаная кобура была поношенной, но было видно, что хозяин очень о ней заботится. Перальта оказался общительным и безукоризненно любезным.

— Мы всегда готовы прийти на помощь, если речь идет о справедливости, — заявил он.

— В общем, как мне объяснил мой ассистент, ситуация изменилась, и возникло в некотором роде соревнование между нами — “Си-Би-Эс”, и “Дэйтлайн”, — сказала Анна. — Люди из “Дэйтлайн” вот-вот найдут этого человека и сделают о нем передачу. Если они доберутся до него первыми... Что ж, так тому и быть. Но я вложила в это очень много времени и сил. К тому же я работаю вместе с аргентинским продюсером, и он считает, что вы сможете оказать нам помощь в получении материала.

— У нас в Аргентине футбол — или, как у вас его называют, “соккер” — национальный спорт. В Штатах же, как мне кажется, подобную роль играет кабельное телевидение.

— Ну, можно сказать и так. — Анна наградила его широкой улыбкой и закинула ногу на ногу. — Я вовсе не хочу критиковать моих коллег из “Дэйтлайн”, но мы оба знаем, какие передачи они делают — у них, как всегда, получится неинтересно и неново. Аргентина предстанет отсталой страной, предоставляющей убежище всяким мерзавцам. Они сляпают очередную дешевку с высосанным из пальца сюжетом. А мы хотим другого. То, что мы задумали, будет отличаться более вдумчивым подходом и, я считаю, больше соответствовать действительности. Мы хотим показать новую Аргентину. Страну, в которой такие люди, как вы, стоят на страже закона. Страну, где обеспечение правопорядка находится на современном уровне, где уважают права человека — она очертила ладонью в воздухе некий расплывчатый контур — ну, и все такое... — очередная широкая улыбка. — И, конечно же, ваши усилия будут оплачены как гонорар консультанту. Ну что, мистер Перальта, будем работать вместе?

Перальта слегка улыбнулся:

— Конечно, если вы уверены, что Йозеф Штрассер живет в Буэнос-Айресе, вам достаточно просто сказать мне об этом. Представить какое-нибудь достаточно весомое доказательство. — Он проткнул воздух серебряной ручкой “Кросс”, подчеркивая этим жестом, как, в сущности, все просто. — Вот, собственно, и все.

— Мистер Перальта, кто-нибудь все равно сделает эту передачу — либо моя группа, либо конкуренты. — Улыбка Анны погасла. — Вопрос только в том, как эта передача будет сделана. Это окажется историей одного из ваших успехов или одного из ваших провалов. Ну же, у вас должны быть документы по Штрассеру — по ним можно установить, что он здесь, — сказала Анна. — Я думаю, вы не сомневаетесь, что он живет в Буэнос-Айресе?

Перальта откинулся на спинку кресла; кресло громко скрипнуло.

— Мисс Райз, — произнес он таким тоном, будто собирался сообщить презабавную сплетню, — несколько лет назад моя контора получила весьма правдоподобную информацию от женщины, живущей в Бельграндо — это один из самых богатых наших пригородов. Она видела на улице Алоиза Бруннера, гауптштурмфюрера СС, он выходил из соседнего дома. Мы немедленно установили круглосуточное наблюдение за этим домом. Лицо старика действительно очень походило на имеющиеся у нас фотографии Бруннера. Мы задержали этого джентльмена. Он был очень возмущен и показал нам немецкий паспорт, ну вы знаете такие, с орлами Третьего рейха и с большой буквой “J”, обозначающей, что он еврей. Этого человека звали Кац. — Перальта снова выпрямился в кресле. — Ну, и как прикажете извиняться за такую ошибку перед человеком, прошедшим лагеря?