Бен указал на ярко-красный “Ауди”, стоявший на противоположной стороне улицы.

— Как насчет этого?

Анна пожала плечами.

— Я думаю, что мы сможем найти что-то менее заметное.

Через несколько минут они наткнулись на синий “Рено”. Автомобиль был немного забрызган грязью, а на полу валялись желтые обертки от пищи из магазина быстрого питания и картонные кофейные чашки.

— Готов держать пари, что хозяин ночует дома, — сказал Бен. Анна вставила в замок отмычку, и уже через минуту дверь открылась. На то, чтобы отсоединить провода от замка зажигания, потребовалось немного больше времени, но вскоре двигатель зарокотал, и двое беглецов двинулись по улице, соблюдая установленную правилами скорость.

Еще через десять минут они оказались на шоссе А1, ведущем к аэропорту Лилль-Лескин в Hop-Па-де-Кале. Поездка могла занять несколько часов и была связана с известным риском, но риском вполне допустимым: угон автомобилей являлся в Ла Курнев совершенно обычным делом, и можно с уверенностью сказать, что полицейские начнут спустя рукава опрашивать тех местных жителей, которые известны своим пристрастием к подобным штучкам. Конечно же, информация о происшествии не дойдет до Police Nationale, патрулирующей главные магистрали.

С полчаса они ехали молча, погруженные в собственные мысли.

Наконец Анна нарушила молчание.

— То, о чем рассказывал Шардан... Это просто невозможно принять. Кто-то говорит вам, что все, известное о современной истории, сущая чепуха и дело было совсем не так. Разве такое возможно? — Ее глаза неподвижно смотрели на дорогу перед собой, и, судя по голосу, она была так же измучена, как Бен.

— Я не знаю, Анна. Все происходящее утратило для меня смысл в тот день, когда случился этот кошмар на Банхофштрассе. — Бен пытался преодолеть навалившуюся на него слабость. Нервный подъем, вызванный их удачным спасением, давно уступил всепоглощающему чувству страха, леденящего ужаса.

— Еще несколько дней назад я главным образом занималась расследованием убийств, а не анализом глубинных основ современного мира. Вы можете в это поверить?

Бен ответил не сразу: что на это можно было ответить?

— Убийства... — задумчиво произнес он. Он испытывал неопределенное беспокойство. — Вы сказали, что это началось с Мэйлхота, который жил в Новой Шотландии, человека, работавшего на Чарльза Хайсмита, одного из основателей “Сигмы”. А затем был Марсель Проспери, один из основателей. Как и Россиньоль.

— Три точки определяют плоскость, — сказала Анна. — Школьная геометрия.

Какие-то колесики в мыслях Бена сомкнулись между собой.

— Россиньоль был жив, когда вы вылетели, чтобы встретиться с ним, но умер к тому времени, когда вы до него добрались, верно?

— Верно, но...

— Как зовут человека, который дал вам это задание?

— Алан Бартлет, — после непродолжительного колебания ответила Анна.

— И когда вы вычислили место жительства Россиньоля в Цюрихе, вы доложили ему, правильно?

— Первым делом.

Во рту у Бена сразу пересохло.

— Да. Конечно, вы так и поступили. Именно поэтому в первую очередь он и поручил вам это дело.

— Что вы такое говорите? — Анна повернула затекшую шею и уставилась на Бена.

— Разве вы не видите? Анна, вы же были орудием в его руках. Он использовал вас.

— Использовал? Каким же образом? Последовательность событий окончательно оформилась в мозгу Бена.

— Думайте, черт возьми! Именно так натаскивают бладхаундов. Алан Бартлет сначала дал вам уловить запах. Он знает, как вы работаете. Он знал, что следующим, чего вы потребуете...

— Он знал, что я потребую у него показать мне список, — глухим голосом произнесла Анна. — Неужели такое возможно? И его упрямое нежелание — тоже часть спектакля, разыгранного в мою честь, поскольку он знал, что таким образом только укрепит мою решимость? То же самое и с поганым автомобилем в Галифаксе: вполне возможно, он знал, что от такого испуга я лишь сильнее разозлюсь.

— И таким образом вы получили список имен. Имена людей, связанных с “Сигмой”. Но не все и не случайные имена, а только тех, кто ушел в подполье. Люди, которых “Сигма” не могла найти — так найти, чтобы не встревожить их. Совершенно ясно, что никто из работающих на “Сигму” не мог разыскать этих людей. Иначе они были бы уже мертвы.

— Потому что... — медленно заговорила Анна, — потому что все жертвы были из числа angeli rebelli. Отступники, диссиденты. Люди, которым больше нельзя было доверять.

— А Шардан успел сказать нам, что “Сигма” находится на пороге какой-то важной переходной фазы и пребывает в состоянии наибольшей уязвимости. Поэтому им было необходимо устранить всех этих людей. Но вы смогли найти кого-то, вроде Россиньоля, именно потому, что вы на самом деле именно такая, какой себя описали мне. Вы совершенно искренне стремились спасти его жизнь. И ваши добрые намерения можно установить путем беспристрастной проверки. И все же вы, сами того не зная, были запрограммированы!

— Вот первая причина того, что Бартлет дал назначение именно мне! — воскликнула Анна; ее голос прозвучал громко и твердо — она вплотную приблизилась к полному осознанию ситуации. — Это было сделано для того, чтобы я раскопала укрытия оставшихся angeli rebelli. — Она стукнула кулаком по приборной панели.

— А затем Бартлет давал указания, и их убивали. Потому что Бартлет работает на “Сигму”. — Бен буквально ненавидел себя за то, что его слова не могли не причинить Анне сильную боль, но теперь абсолютно все события последнего времени становились на свои места в единой картине.

— И в результате — я тоже. Да провались оно к чертям со всеми потрохами! Я — тоже!

— Невольно — подчеркнул Бен. — Как слепое орудие. А когда он увидел, что вы не желаете слепо подчиняться его приказам, он попытался отвлечь вас от дела. Они уже нашли Россиньоля, и вы больше не были им нужны.

— Боже! — воскликнула Анна.

— Конечно, это всего лишь теория, — продолжал Бен хотя был совершенно уверен в том, что сказал чистую правду.

— Да, теория. Но в ней слишком уж много этого чертова смысла.

Бен не отвечал. Извечный постулат, согласно которому реальность должна быть осмысленной, казался ему теперь диковинной роскошью. Слова Шардана заполнили его сознание, и значение этих слов было столь же отвратительным, как и лицо человека, который произносил их. “Колеса, приводящие в движение другие колеса, — таким был наш образ действий... Стали органами “Сигмы”, которая оставалась невидимой... Все детали были продуманы нами... намного раньше... Даже мысли о том, что Запад оказался под управлением скрытого консорциума. А сообщению об этом никто не поверил бы. Потому что, окажись все истиной, это значило бы, что более половины планеты являлось эффективно работавшим филиалом единой мегакорпорации “Сигмы”.