Анненковскую дивизию, вопреки фактам, называют карательной. Так общественный обвинитель Ярков, человек сугубо гражданский, на вечернем заседании 9 августа с чисто дилетантских позиций живописал перед притихшей, жадно внимающей аудиторией:

— Под защитой чехословацких штыков, с помощью которых пришла контрреволюция, местные военные организации и, в частности, анненковские карательные отряды и отряды особого назначения, контрразведка и прочие, творили такие ужасы, перед которыми даже их союзники чехи вынуждены были заявить, что они позволяют такие действия, перед которыми ужаснётся весь цивилизованный мир. Все, даже самые дикие зверства, тускнеют перед зверством анненковских карательных отрядов.

Но дивизия Анненкова не была карательной. Она формировалась и предназначалась для решения боевых задач. Да и сам Анненков — боевой офицер, а не каратель. Мы уже убедились, что большинство обвинений в адрес Анненкова и анненковцев были ложными или являлись плодами оговоров или добросовестных заблуждений. И подсудимый вынужден даже об этом особо сказать:

— Я не буду говорить, что во многих преступлениях я и мой отряд не виноваты, но я хочу подчеркнуть, что много неверно приписывалось партизанскому отряду.

Несмотря на это, со стороны свидетелей постоянно звучали обвинения анненковцев в грабежах, изъятии продовольствия, фуража, скота, подвод и т.д. Заявления Анненкова, что в указанное свидетелями время и в называемых ими районах и сёлах его частей не было, суд не принимал во внимание и гнул свою линию. Во многих случаях Анненков был прав. Использование его имени реквизиторами было очень частым явлением. И не только потому, что эти экспроприаторы называли себя анненковцами, желая скрыть свою принадлежность к частям других командиров или переложить вину и ответственность за это на плечи Анненкова, а потому, что они знали, что имена их командиров для крестьян ничего не значат и под них они ничего не получат, а авторитет Анненкова был настолько высок, что достаточно было произнести его имя, и крестьяне давали всё, зная, что тот рассчитается! Это самозванство в дальнейшем сыграет роковую роль в судьбе Анненкова, потому что его имя использовалось самозванцами годами. Что касается карательной деятельности, то ею вынуждены заниматься все армии мира в тех районах, где им оказывается сопротивление.

Сведений о карательной деятельности в Семиречье красных в советской печати практически нет и не могло быть, иначе были бы искажены сусальные образы красноармейца и Красной армии. Однако такая деятельность ими проводилась и довольно часто, а местное население несло при этом тяжёлые повинности.

Бывший член 2-й Государственой думы, член Турккомитета (правительства Львова и Керенского), Председатель Совета Министров автономии Туркестана, член «Алаш-Орды», Председатель комитета по оказанию помощи киргизам Семиреченской и Сырдарьинской областей, инженер путей сообщения Мухамеджан Тынышпаев доносил 16 апреля 1919 года из Семипалатинска Верховному правителю адмиралу А.В. Колчаку:

Не щадили красные и пленных, особенно офицеров. Красный партизан И.П. Маздрин вспоминает: «В первые месяцы боёв с белогвардейцами партизаны не щадили офицеров, захваченных в плен. Их тут же, на месте, расстреливали. Военный отдел установил награду в тысячу рублей за каждого взятого в плен офицера, доставленного партизаном в штаб своей части или соединения»[379].

Анализ и оценку показаний свидетелей по семипалатинскому эпизоду дал защитник Борецкий.

— Один свидетель говорит, — докладывает он свои выводы суду, — что в Сергиополе он видел горы трупов, человек 150. В Сергиополе 160 дворов, станица казачья. Поэтому Анненкову не было никакой надобности расправляться со своими. Но откуда же трупы? Свидетель Назаренко говорит, что был бой под Енрекеем, может быть, сюда привезли убитых и раненых? Свидетель Горин показывает, что в Сергиополь пришла разбитая дутовская армия и оставила 600 тифозных больных, Может быть, что эти трупы и есть дутовские солдаты?

Свидетель Ситников показывает, что при наступлении 2-го Степного корпуса была разбита Шмидтовка и Троицкое. При чём же здесь Анненков?

Сличив показания первого свидетеля с показаниями второго, я сделал вывод, что карательные эксцессы производились до прихода Анненкова и после его ухода, так как он пришёл 26 октября и ушёл 27 ноября. И прав Анненков, который говорит, что во время его пребывания в Семипалатинске отряд не был использован в карательной экспедиции. Семипалатинская губерния, согласно приказу № 34 от 15 февраля, имела уполномоченных Степного корпуса в уездах. В Каркаралинском уезде был полковник Караев, в Усть-Каменогорском — Виноградский и так далее, а Анненков являлся уполномоченным 2-го корпуса на театре военных действий Семиречья, поэтому он не мог вторгаться в сферу действий хотя бы того же Караева. После ухода Анненкова, как видно из приказа № 236, штаб пополнения[380] считался прибывшим 1 марта в Семиречье. Свидетельские же показания как раз подтверждают, что карательная деятельность развилась, как я уже сказал, с марта девятнадцатого года. По документам, которые имеются в деле, все карательные действия нельзя принимать на баланс Анненкова, а что касается остальных штабов пополнения, то ясно, что, будучи за 700 вёрст, он не мог усмотреть за их действиями. Он протестовал против того, чтобы части, находящиеся в Семипалатинске и творившие там карательные экзекуции, носили имя Анненкова. Об этом свидетельствует приказ, помещённый в газете «За Родину!». По тракту на Урджар, — продолжает Борецкий, — в начале девятнадцатого года было спокойно. Летом произошло восстание Орлов, которые подходили к Сергиополю. Их отбивали сергиопольские казаки и Ярушинский полк, который в это время шёл в Семиречье. Анненкова в это время в этих местах не было, так как он 14 июля вёл наступление на Андреевку, а китайцы наступали на Герасимовку, и все действия, произведённые в районе Сергиополя, нужно отнести на баланс действовавших там частей, которые производили зверства — пилили пилой, бросали на борону и так далее. Анненкова там не было! Когда говорил прокурор, то он упустил из виду действия капитана Виноградова с июня по октябрь восемнадцатого года. Виноградов прошёл с огнём и мечом с Урджара до Лепсинска, так что показания Логиновой и других о зверствах в восемнадцатом году в этом районе нужно отнести на счёт отряда Виноградова.