Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нечто подобное произошло и с профсоюзным движением. Новый Трудовой кодекс на некоторое время погрузил свободные профсоюзы в состояние шока. Но затем активисты рабочих организаций обнаружили, что и в условиях нового кодекса можно бороться, а главное, целый ряд его самых репрессивных статей можно без особых последствий нарушать или обходить. В итоге, мы увидели череду успешных выступлений, начиная от «незаконной» (но победоносной) стачки на «Башкирских авиалиниях», заканчивая забастовками в Петербургском порту и на заводе «Форд» в Ленинградской области. Как отмечала левая пресса, стачка на «Форде» оказалась совершенной неожиданностью для предпринимателей, которые привыкли «рассматривать рабочих бывшего СССР как неорганизованную бессловесную массу».[550]Однако ситуация изменилась, и сознание рабочих — тоже. В отличие от 1990-х годов, классовая солидарность из общего лозунга стала превращаться в реальную практику. Так, активисты профсоюза «Единство», автомобилестроители из Тольятти, помогали своим коллегам на заводе «Форд» при подготовке к стачке. Лидеров профсоюза даже направили в Бразилию для обмена опытом с латиноамериканскими товарищами. Как рассказывал позднее лидер «Единства» Петр Золотарев, международная солидарность реально изменила ситуацию на местах. «После бразильской конференции фордовские делегаты воодушевили рабочих рассказами о международном опыте. Прошли перевыборы, в профсоюз сразу вступили 50 процентов».[551]Точно так же актуальным вопросом стала солидарность между различными, порой конкурирующими профсоюзными организациями. Вслед за стачкой на «Форде» по всей автомобилестроительной отрасли началась самоорганизация рабочих. Создавались новые профсоюзы, выдвигались требования, проводились акции. В феврале 2007 года, когда на «Форде» происходила очередная стачка — уже третья по счету — за ней следила вся страна. Интервью с лидером забастовщиков Алексеем Этмановым публиковали ведущие газеты. Профсоюзы научились не только бастовать, но и привлекать к себе внимание.
Попытки консолидации
Рабочие отрасли начали координировать свои выступления, даже если их профсоюзы формально принадлежали к разным федерациям. К чести левого актива надо отметить, что он сыграл немалую роль в преодолении соперничества. В 2003–2004 годах по инициативе Института проблем глобализации (ИПРОГ) прошли три форума «Будущее левых сил», на которых смогли собраться вместе не только представители различных марксистских групп, но и активисты свободных профсоюзов, а также некоторых неправительственных организаций. Профсоюзные дискуссии третьего форума показали, что вопрос о единстве действий реально назрел.[552]Другим центром содействия рабочему движению стал Институт «Коллективное действие» (ИКД), возглавляемый Карин Клеман. Отношения между ИПРОГом и ИКД были достаточно напряженными, но в апреле 2005 года обе структуры, преодолев свое соперничество, выступили организаторами Российского социального форума (РСФ). К нему присоединилось и возглавляемое Александром Бузгалиным движение «Альтернативы», Школа трудовой демократии и другие группы.
Разумеется, социальный форум не мог сам по себе стать организационной формой для дальнейшей совместной деятельности его участников. «Заимствовав у международных социальных форумов лучшие их качества, — писал молодой марксист Илья Будрайтскис, — возможность встречи самых разных групп и инициатив, свободу дискуссии, РСФ в полной мере скопировал и их недостатки — желание закрывать глаза на реальные разногласия и стремление к бюрократизации мероприятия. Проходящие одновременно заседания по образованию и трудовым правам, гражданским свободам и молодежи, их подчеркнуто узкая направленность практически не оставляли шанса на обсуждение общей, ситуации в стране, логики капиталистических реформ и стратегии сопротивления».[553]
Однако ничем иным форум и быть не мог. Будучи необходимым первым шагом к политической консолидации на основе массового движения, он не мог заменить последующих столь же необходимых и закономерных шагов. Успех социального форума дал толчок к развитию объединительных процессов, как в левой политике, так и в профсоюзном движении.
Несмотря на крайне сложные отношения между лидерами, сотрудничество между профсоюзами, принадлежащими к различным объединениям, становилось реальностью. Возобновились переговоры о слиянии ВКТ и КТР, правда, так и не давшие ожидаемого результата. Автомобилестроители начали создавать общероссийскую ассоциацию, куда решились вступить не только представители «Единства», но и активисты с «Форда», формально тогда еще числившиеся в ФНПР. Эта ассоциация превратилась летом 2006 года во всероссийский отраслевой профсоюз, вошедший в состав ВКТ. Возглавили его лидер рабочих «Форда» Алексей Этманов и Петр Золотарев из Тольятти.
Прошедший осенью 2005 года съезд ВКТ избрал новое руководство, провозгласившее профсоюзное единство одним из своих приоритетов. «Мы открыты для сотрудничества с любой профсоюзной организацией, — заявил новый председатель ВКТ Борис Кравченко. — Будь это небольшая „Защита труда“ или ФНПР, которому потребуется наша поддержка».[554]
Укрепление в России свободных профсоюзов знаменовало новый этап общественного развития, когда конфликт между трудом и капиталом не только осознается значительной частью трудящихся, но и подталкивает их к самоорганизации. Но появление независимых рабочих организаций на уровне предприятий автоматически ставило вопрос о дальнейших перспективах их развития. С одной стороны, антипрофсоюзный Трудовой кодекс толкал рабочее движение к политизации. С другой стороны, однако, возникала опасность вовлечения профсоюзных лидеров в политические игры правящих верхов, превращения их в объект манипуляции политических технологов, работающих на Кремль или на либеральную оппозицию. Неудачная попытка создания Российской партии труда в начале 2000-х годов говорила сама за себя.