Они пришли вчетвером. Один душил Роммеля подушкой, взятой с соседней кушетки. Двое, по бокам, держали через одеяло руки фельдмаршала. Четвертый навалился всем телом на ноги.

…Песок все плотнее и плотнее забивал горло. Хотелось его вытолкнуть, но язык стал ватным и непослушным. Тело начало проваливаться в топкую засасывающую почву. «Зыбкие пески», — мелькнула в голове последняя мысль, и сознание, ярко вспыхнув, потухло.

Тело фельдмаршала несколько раз конвульсивно дернулось и замерло.

— Готов, — прошептал тот, что держал за ноги.

Старший из четверки аккуратно вернул подушку на кушетку, оправил постель и одежду убитого, критически осмотрел место преступления и жестом приказал покинуть помещение.

Геринг медленно и, как ему казалось, с достоинством спустился по трапу самолета. Встречавший его гаулейтер небольшого городка Зальцкаммергута Эрнст Бухер спрятал за подобострастной улыбкой крамольную мысль, что маршал действительно напоминает вблизи упитанного борова. Раньше он Геринга никогда не видел, но теперь поразился точности его характеристики, услышанной однажды от одного знакомого эсэсовца.

* * *

Геринг сошел на землю, молча вскинул руку в приветствии. Бухер хотел было кинуться к маршалу с докладом, но его опередили.

Личный летчик Геринга быстро сбежал по трапу вслед за начальством и без всякого приветствия доложил:

— Господин рейхсмаршал, сообщение по экстренной связи из Берлина. Английская авиация совершила бомбовый налет на Гетенбург.

Геринг в удивлении вскинул брови:

— Когда?

— Три часа назад.

— Почему мне не сообщили об этом сразу? Впрочем, позже разберусь. Передайте в Берлин, пусть вышлют комиссию. Необходимо подсчитать количество жертв и разрушений. Да, и еще пусть свяжутся с Геббельсом. Я думаю, будет неплохо, если все, что натворили британцы, мы зафиксируем на кинопленку. — Отдав распоряжение, Геринг направился к стоявшему неподалеку эскорту машин.

— Но, господин рейхсмаршал, — пилот снова догнал руководителя государства и встал на его пути, — мне думается, одной комиссии будет недостаточно. Согласно сообщению, город разрушен полностью.

— Так мне что теперь, отправить туда армию для его восстановления? — Геринг раздраженно оттолкнул летчика. — Пауль, занимайтесь своими прямыми обязанностями и не лезьте в дела государственные.

— Но Гетенбург — центр нашей культуры. Музеи, архитектура… — попытался пробить броню равнодушия руководства пилот, любимец Геринга.

Однако в ответ услышал:

— Успокойтесь. Все, что в нем было ценного, мы давно вывезли. — После чего рейхсмаршал рявкнул: — Где этот коротышка Бухер? Нам давно пора ехать.

Вскоре гаулейтер Эрнст Бухер, в составе эскорта из трех машин, привез маршала к объекту № 6, как тот проходил по документам. Раньше, пояснил гаулейтер Герингу, которого ответственным за сохранение вывезенных из оккупированных земель ценностей назначил еще Гитлер, здесь находились солеваренные штольни. Два года назад их закрыли. Возле шахт возвели временный концентрационный лагерь, заключенные которого работали на новом секретном объекте. Чем они занимались, Бухер понятия не имел, но то, что не добывали соль, это точно. Через полгода лагерь свернули, ликвидировав большую часть заключенных. Саму штольню тщательно замаскировали, оставив на поверхности только небольшой пункт охраны над входом в секретный объект. Более гаулейтер ничего не знал.

С единственной поправкой: однажды Бухеру сверху пришел приказ оказывать всяческую помощь тем ответственным лицам, которые будут прибывать в штольню. Но только в случае, если они обратятся лично к нему. Обращались трижды. По поводу транспорта. Самого гаулейтера на новый объект не приглашали; а он туда и не стремился.

Когда рано утром пришло сообщение, что к ним в город прибывает сам рейхсканцлер и гаулейтер обязан его встретить, Бухер, натягивая форму и одновременно обзванивая подчиненных, с трудом пытался сообразить, чего от него столь значительная личность захочет? Подсознательно он понимал, что Геринг скорее всего прилетит именно в связи с засекреченным объектом. Но он-то не мог дать по этому объекту практически никакой информации! А выглядеть в глазах рейхсмаршала полным кретином тоже не хотелось.

Впрочем, за всю дорогу до штолен, а по времени поездка заняла почти полтора часа, Геринг задал ему всего два вопроса: как часто бомбят находящийся у него в подчинении городок и сколько подъездных путей ведет к штольне? Бухер ответил: Зальцкаммергуте за все время войны подвергся бомбандировке всего один раз, да и то, видимо, по ошибке. Потому что бомбы упали не на сам город, а в загородную зону, где, кроме лесополосы, ничего и не было. К штольне же ведут три дороги. Две, со стороны города, были вымощены камнем еще в конце прошлого столетия, когда соль только-только начали добывать промышленным путем. А третья, проселочная, идет в объезд города и для автотранспорта крайне неудобна.

Геринг удовлетворился ответами и больше гаулейтера не тревожил.

У входа в штольню маршала встретил наряд охраны из десяти человек и… Вот здесь Герингу пришлось изрядно удивиться. У входа в шахту стояли две хорошо знакомые ему личности: гауптштурмфюрер СС Гельмут фон Гуммель, доверенное лицо Бормана, и его постоянный помощник из штаба Розенберга Шольц. Имени второго Геринг не помнил.

«Зачем эти двое здесь? — недовольно подумал маршал авиации. — Погнать их в шею? Нет, осложнения с Борманом мне сейчас не нужны. Неужели "Задница” тоже решил сунуть лапу в копилку Ади? С него станется».

Геринг остановился перед людьми рехслейтера, развернулся к Гуммелю, стоявшему по стойке «смирно», и пристально посмотрел ему в глаза. Тот не выдержал столь гипнотизирующего взгляда и пролепетал:

— Нам поручили проверить хранилище и заминировать его на случай начала военных действий.

— Кто поручил?

Гуммель не решился назвать имя шефа.

— Штурмбаннфюрер Кремер, ответственный за соблюдение режима в данном районе. В том числе и в расположении штольни.

— Кремер лично дал вам приказ на проведение работ?

— Так точно, господин канцлер.

— И на заминирование?

— Да. Нам поручено заложить заряды по периметру штольни, чтобы в случае нападения на город противника ее можно было уничтожить.

— Противник на город не нападет, — процедил сквозь зубы Геринг. А сам лихорадочно соображал: «Неужели Борман решил ликвидировать «музей фюрера»? Нет, не верится. Сначала Мартин выдоит его до дна, а потом примется заметать следы. Вот для чего сюда прибыли эти ребята. Черт, никому нельзя верить! Сначала Борман наобещал с три короба, что только один я буду заниматься вывезенными ценностями, а теперь и сам решил засунуть рыльце в кормушку? Ну уж нет, такого безобразия я не допущу».

— Но враг может высадить десант, — сказал Шольц, оторвав рейхсмаршала от неприятных размышлений.