– Полагаю, было и то, и то, – признала она, отступая назад и беря его за руки. Она потянула Хэмиша за собой и они сели на диван, удобно устроившись и склонившись друг к другу.

– Мне было плохо, очень, – тихо сказала она. – Не только из-за Саймона. Даже, в некотором смысле, не в основном из-за него. Тим…

Она прервалась, закусила губу, глаза застили слезы. Хонор вспомнила, как бурно она отклонила предложение Мерседес Брайэм подумать над заполнением той дыры, которую смерть Меарса оставила в её штабе. Но адмиралам непредписывалось иметь флаг-лейтенантов, так что Хонор отказалась его заменить. Это, возможно, было не самое разумное решение в её жизни, но она не собиралась его менять.

– Мне было плохо, – повторила она. – И будет, ещё долго. Но я искренне считаю, что поступила так в основном потому, что он был квадратной затычкой в круглой дыре.

– По тону твоих сообщений – и, честно говоря, его доклада Пат Гивенс – я примерно так и понял, – сказал он. – Хотя, как я понимаю, Мэндел действительно пользуется репутацией результативного следователя.

– Не сомневаюсь в этом, – отозвалась она. – На самом деле, если быть абсолютно честной, чего мне совершенно не хочется, я понимаю, что он очень хорош в своем деле… в более стандартных обстоятельствах. Но, в данном случае, он просто не тот человек, который нужен. Может быть он слишком опытен. Это как… как будто у него сузилось поле зрения. Он знает то, что он знает, и намерен на этом сосредоточиться и делать свою работу не отвлекаясь на любителей, которые не знают, как при расследовании преступления отличить голову от задницы.

При таком выборе слов Хэмиш вздернул бровь.

– Ты всё-таки раздражена, – заметил он.

– Разочарована, – поправила она. – Ну, может быть, еще и раздражена потому, что он меня так разочаровал. Но он не поверил, когда я сказала ему, что Тим каким-то образом был под принуждением, и не был готов поверить, что Нимиц достаточно умен, чтобы распознать, что происходит – если даже сперва признать, что у котов вообще есть эта телеэмпатическая способность – или сказать кому бы то ни было что-либо осмысленное, если сумеет распознать.

– Боже, он сумел разом наступить на все твои мозоли, так?

– Вроде того, – признала она, слабо улыбнувшись шутке. – Но он настолько зациклился на том, что моё чувство вины заставляет меня верить лучшему насчёт Тима, что совершенно не обращал внимания на то, что я ему говорила о действительно произошедшем. И он бы не переменил своего мнения, я это знаю.

Она, с гримасой, постучала по виску указательным пальцем правой руки, а Хэмиш кивнул.

– Я догадался, что так и было. А из твоих слов я делаю вывод, что ты не собиралась сказать ему, что это ты почувствовала, что происходит?

Хонор просто фыркнула, и он не очень-то весело усмехнулся.

– Честно говоря, я только рад, что ты этого не сделала. Мне бы хотелось, чтобы ты пока возможно держала эту маленькую способность в резерве. Пусть люди думают, что это Нимиц всё чувствует. Не повредит быть недооцененной в некоторых отношениях.

– Я знаю. Не говоря уже о том, что мне бы не хотелось, чтобы люди воспринимали меня каким-то читающим мысли и вторгающимся в их личную жизнь чудовищем.

– Хм.

Хэмиш какое-то время посмотрел в пространство, затем вновь повернулся к ней.

– Не сомневаюсь, что все было как ты и сказала, – произнес он, – но, должен сказать, что просмотрел видеозапись происходившего на мостике. – лицо его стало жестче. – Она и меня напугала до чёртиков, хоть до того, как мне её показали, я уже знал, что ты не пострадала.

Он покачал головой, на секунду на скулах вспухли желваки, а она обняла его и прижала к себе.

– Но что я хотел сказать, – продолжил он более нормальным тоном через пару секунд, – что пронаблюдав за происходившим, я могу понять, почему кто-то, кто не понимает как ты можешь заглянуть в голову кого-то другого, может отрицать возможность того, что лейтенант Меарс пытался сопротивляться. Хонор, он двигался так быстро, так плавно. Как будто не просто заранее планировал сделать то, что сделал, но и предварительно потренировался. Не знаю, понимаешь ли на самом деле ты сама, насколько быстры твои рефлексы. Ты же убила его за долю секунды до того, как он бы убил тебя. И не думаю, что кто-то еще смог бы это повторить, с пульсером в протезе или нет.

Хонор посмотрела на затянутую в перчатку левую руку.

– Я знаю, что все произошло быстро, – сказала она. – Если бы у меня была еще хоть доля секунды – если бы я успела еще хоть что-то, кроме как выкрикнуть имя Саймона – быть может…

Она остановилась и заставила себя глубоко вдохнуть.

– Я постоянно задаю себе вопрос: не лучше ли было вообще не кричать, – произнесла она, признаваясь Хэмишу в том, в чём не была уверена, что смогла бы признаться самой себе. – Не отвлекла ли я его? Не заставила ли взглянуть на меня, как раз не туда, куда надо, когда он мог бы что-то увидеть, что-то заметить? – Она взглянула прямо в глаза Хэмишу. – Он погиб из-за меня?

– Нет. – уверенно помотал головой Хэмиш. – Да, ты возможно отвлекла его, но отвлекла от чего? От наблюдения за тем, как молодой человек, как буквально тысячу раз до того, заходит на флагманский мостик по совершенно законному делу? – он еще раз помотал головой. – Даже грейсонский телохранитель не предвидел бы чего-то подобного, любимая.

– Но он был моим другом, – прошептала Хонор. – Я… любила его.

– Знаю.

Настала очередь Хэмиша обнять её, чтобы успокоить.

– Тем не менее, – продолжил он, – то, что ты до последнего момента ничего не заподозрила, позволяет мне сделать пару выводов.

– А именно?

– Во-первых, он никак не мог быть агентом хевов. Он бы не смог скрывать это от тебя – и от Нимица – все это время. Во-вторых, что бы с ним ни произошло, но это не психокоррекция.

– Почему нет? Я имею в виду, почему ты в этом так уверен?

– Отчасти из-за того, что Мэндел прав, каким бы тупоголовым он ни был. Для коррекции требуется время. Много времени, даже если не брать во внимание всю ту защиту, которой у нас снабжают военных. И, отчасти, из-за того, что тот, кто подвергся коррекции, знает об этом. На каком-то глубинном уровне он осознает, что не вполне контролирует свои действия. По правде говоря, я быстренько слетал на Сфинкс, к дому твоих родителей, чтобы Саманта смогла проконсультироваться с певцами памяти клана Яркой Воды насчет попытки покушения на королеву Адриенну.

– Знаешь, а я ведь забыла об этом случае, – огорчённо заявила Хонор.

– У тебя было множество проблем, – успокоил ее Хэмиш. – Саманта получила песню памяти обо всём том эпизоде. Она гласит, что убийца знал что с ним происходит всё то время, когда находился в ментальной досягаемости Дианкехта[33]. Это не было как… щелчок выключателя. Дианкехт засек его ещё до того, как тот увидел принцессу, и понял, что происходит что-то ужасно неправильное в тот самый момент, как почувствовал его мыслесвет. Что в нашем случае было совершенно не так.