– В смысле – галлюцинации?

Она серьезно кивнула.

– Время от времени. Но я, кажется, научился их контролировать. А ты?

– Мелькает что-то, будто смотришь уголком глаза. – Она посмотрела на меня с тревогой. – А сейчас ты что-нибудь видишь?

Я посмотрел вниз на дорогу, которая вилась между холмами растянутым зигзагом. На ней стояли машины, обугленные и проржавевшие, зияли открытые двери, откуда выскакивали, спасая свою жизнь, пассажиры. Но я видел и другое. Я видел колонны бледных серых фигур, идущих торжественной процессией. Они шли выпрямившись, почти с достоинством. Шли медленно, целеустремленно, не глядя ни вправо, ни влево; кроваво-красные глаза неотрывно глядели куда-то вдаль.

Поглядев вниз, я увидел на черной земле трещины. Оттуда выползали розовые черви размером со змей и лезли через мои ботинки. Вдруг из тех же трещин взметнулись серые руки, схватили меня за ноги…

Их здесь не было. Змеечерви и серые руки были созданы игрой электрических полей от терзаемой породы и моих собственных биотоков. Я все это сказал Кейт и попытался убедить ее, что способен не дать им над собой власти. Что могу отличить реальность от иллюзии.

Она поцеловала меня, и я почувствовал, что она в меня верит. Верит, что я не потеряю над собой контроль и не брошусь на нее с кулаками, как на заброшенной ферме.

* * *

На этом долгом пути мы останавливались только поесть и попить. Миновали еще несколько почтовых ящиков, и на каждом был тот же знак “С>”, нанесенный серебряным аэрозолем.

А на почтовом ящике неподалеку от Пейторна был другой знак:[С].

Стивен мне сказал, что если я увижу такой знак, значит, в почтовом ящике лежит письмо. Я увидел, что дверца ящика поднята. Внутри лежали забытые письма, почерневшие от жара. И прицепленный ленточкой клочок бумаги.

От прочитанного у меня на лбу выступил пот.

Рик,

Ты был прав насчет серых. Я их видел собственными глазами!

Прости, что я тебе не верил.

Серые повсюду. Вчера один из этих гадов убил мистера Фуллвуда. Мы его похоронили возле дороги. Земля так горяча, что искры летели, когда мы копали.

Я боюсь, чтобы они не вызвали паники и группа не разбежалась, спасаясь от них. Мы идем медленно. У малышки Ли лихорадка. Мы несем ее по очереди. Сейчас, когда я это пишу, Иисус дает ей лекарство.

Господи, через какой страшный мир приходится идти! Почти что веришь, что не туда свернул и попал в ад.

Теско удалось сегодня утром нагнать группу. Он был ранен в схватке с серым – к счастью, не сильно. Так что теперь мы знаем про Синди Галлидж и Говарда Спаркмена. Они были героями, мы их не забудем.

Будь осторожен. Малыш К.

Стивен.

Кейт прочла записку.

– Дата вчерашняя, – сказала она. – Мы уже близко. Как ты думаешь, что случилось с мистером Фуллвудом?

– Он был старик. Если он решил, что видит серого, мог в буквальном смысле испугаться до смерти.

Кейт вздохнула:

– Нельзя терять времени. Надо их догнать, пока они друг друга не перебили. Рик! В чем дело?

– Я беспокоюсь о малышке.

– Ли?

– Стивен пишет, что Иисус дает ей лекарство.

– И что?

– А ты этому Иисусу хоть на грош веришь?

– Не знаю, Рик. Кому-то надо верить. В конце концов, он обещал нам взять нас на корабль и вывезти из этого Ада.

– Обещал, потому что ему нужны были самолеты для перевозки себя и своих людей. И теперь, в двух днях от точки рандеву на побережье, ты думаешь, он собирается выполнить договор?

Она улыбнулась еле заметно.

– Я молюсь, чтобы было так, Рик.

– Будем надеяться, – вздохнул я. – Если он доберется до берега первый и удерет от нас, обратный путь до Фаунтен-Мур, – я ткнул пальцем себе за спину, – будет очень долог. И зимовка без укрытия и без еды меня не манит. А тебя?

Меня зовут Кейт Робинсон.

Мы еще не нагнали Стивена и его группу. Рик не доверяет человеку, который называет себя Иисус. Его беспокоит, какое лекарство этот человек дает малышке, беспокоит, чтобы Иисус и его люди не попытались бросить нас на берегу. Я пытаюсь Рика переубедить. Сейчас на корабле есть и наши люди. Они не дадут Иисусу увести корабль без нас.

Но если это все-таки случится, что тогда делать?

Идти обратно в Фаунтен-Мур через пустыню – самоубийство. Мы нигде там не видели воды. У нас остался только очень малый запас в бутылках и все время хочется пить. Даже зимой чувствуется поднимающийся от земли жар; он обдает лицо, как из открытой печи. Пыль забивает ноздри и стоит комом в горле. Иногда земля так горяча, что сесть на нее невозможно.

Мы идем по той же римской дороге. По ней две тысячи лет назад шли легионы Цезаря. Они видели тучные пастбища, леса, озера, ручьи, обилие птиц, рыб, оленей, кроликов, кабанов. Сейчас осталась черная зола, дыры в земле, хлещущие кипятком или метаном, рев горящего газа, от которого глохнут уши. Сверкают молнии, раскаты грома не стихают.

В золе лежат человеческие скелеты. Несколько минут назад мы прошли мимо ряда телевизоров, выставленных вдоль дороги. Пластиковые корпуса сплавились и покривились. Больше всего это похоже на картины Сальвадора Дали: деформированные телевизоры посреди черной пустыни, уходящей в бесконечность.

Рик надевает рюкзак. Пора идти дальше.

Меня зовут Рик Кеннеди.

К северо-западу от Ланкастера я остановился и поглядел в бинокль.

Кейт, видно, заметила удивление на моем лице.

– Что ты увидел? – спросила она.

– Посмотри сама. Видишь?

– Боже мой, – выдохнула она. – Зеленое! – Она отдала мне бинокль. – Какой оазис! Деревья, трава, озеро. Даже дома целые. Одна только проблема.

– Какая?

– Люди. Они там кишат. Видишь палатки? Там народу тысячи.

Кейт нервно оглянулась, будто ожидая, что сейчас из золы полезут оголодавшие люди.

– Не беспокойся, – сказал я. – Мы отсюда идем на юго-запад.

– Слава Богу. А то мне что-то подсказывает, что нам бы там были рады, но не так, как надо.

– В смысле нас бы пригласили не к столу, а на стол?

– Что-то в этом роде. Пойдем, а то меня при виде этого места дрожь пробирает.

Я не стал излишне тревожиться. Полоса зелени вдоль русла реки была еще в добром получасе пути отсюда. Вряд ли стоящие там лагерем люди полезут в пустыню без серьезной причины.