Два золотые таланта четвертому призом назначил.

Пятому — медный двуручный сосуд, на огне не бывавший.

После того поднялся и слово сказал аргивянам:

«Сын Атрея и пышнопоножные мужи-ахейцы!

Вот на арене награды лежат для наездников быстрых.

Если бы в память другого сегодня мы тут состязались,

Первый-то приз, уж, конечно, я б сам получил. Вам известно,

Как мои лошади всех остальных быстротой превосходят,

Ибо бессмертны они. Отцу моему их, Пелею,

В дар Посейдаон привел, а родитель мой мне передал их.

Но в состязанье ни я не вступаю, ни кони лихие.

Громкого славой, какого возницу они потеряли,

Доброго! Сколько он раз на гривы волнистые масло

Нежное им поливал, водою их светлою вымыв!

Свесивши гривы до самой земли, теперь неподвижно

Кони стоят и скорбят, с печалью глубокою в сердце.

Вы же, другие, готовьтесь вступить в состязание каждый,

Кто в своих лошадях и в своей колеснице уверен».

Так сказал Ахиллес, и наездники быстрые встали.

Выступил первый меж всеми Евмел, мужей повелитель,

На свет рожденный Адметом, в ристаниях конных искусный.

Следом за ним поднялся Тидеид Диомед многомощный;

Тросовых коней подвел под ярмо он, в бою у Энея

Отнятых некогда; сам же Эней был спасен Аполлоном.

После того поднялся и Атрид Менелай русокудрый,

Богорожденный. Подвел под ярмо он коней быстроногих,

Агамемнонову Эфу с его, Менелая, Подаргом.

Анхизиад Ехепол подарил Агамемнону Эфу,

Чтоб не итти с ним под Трою, открытую ветрам, остаться

Дома и в радости жизнь проводить: большое богатство

Дал ему Зевс; а жил Ехепол в Сикионе пространном.

Эту кобылу запряг Менелай; рвалась она к бегу.

Следом запряг молодой Антилох лошадей густогривых, —

Сын блестящий Нелида, высокого духом владыки

Нестора старца. В Пилосе рожденные быстрые кони

Были в его колеснице. И Нестор старик, подошедши,

Начал советы давать без того уж разумному сыну:

«Молод еще, Антилох, ты, но боги тебя возлюбили, —

Зевс с Посейдоном, и всяким тебя обучили приемам

В конской езде. Чрезмерно тебя наставлять мне не нужно.

Мастер ты сам вкруг столба заворачивать коней. Но в беге

Медленны лошади наши. Боюсь, чтоб беды не случилось.

Кони противников легче. Но сами они ни на сколько

Лучше тебя самого иль умней поступить не сумеют.

Значит, мой друг, постарайся, вложи себе в сердце сноровку

Всякого рода, чтоб лучших призов у тебя не отняли.

В деле своем лесоруб не силой берет, а сноровкой;

Той же сноровкой ведет по волнам винночерного моря

Кормчий свой легкий корабль, бросаемый в стороны ветром;

Той же сноровкой и в гонках один побеждает другого.

Слишком иной положась на свою колесницу и коней,

Без толку кругом широким мотается влево и вправо,

По полю кони несутся без цели, он ими не правит.

Тот же, кто в деле хитер, даже худшими правя конями,

Глаз со столба не спускает и близко его огибает,

Знает, когда натянуть ременные крепкие вожжи,

Держит уверенно их, следя за передним возницей.

Цель я точно тебе укажу, и ее ты запомнишь:

Вон поднимается высохший ствол там, в сажень маховую,

Дуба либо сосны; не сгнил он еще под дождями.

Справа и слева ствола два высятся белые камня

На повороте дороги; кругом же все поле свободно.

Мужа ли это могила, умершего в давнее время?

Или и прежде когда-то стоял уж там столб поворотный?

Нынче его для бегов Ахиллес быстроногий наметил.

Близко примчавшись к столбу, на бегу заворачивай коней,

Сам же покрепче держись в колеснице красиво сплетенной.

Влево слегка наклонись, а коня, что под правой рукою,

Криком гони и бичом, совершенно ослабивши вожжи.

Левый же конь твой пускай мимо цели проносится близко,

Чтобы казалося, будто по самой поверхности цели

Ось колеса прочертила. А камень задеть опасайся:

Так изувечить нетрудно коней и разбить колесницу;

Этим ты радость доставишь другим, а себе поношенье.

Будь же поэтому, друг, рассудителен, будь осторожен!

Если же в беге своем обогнешь ты уж столб поворотный,

Нет никого, кто тогда бы тебя обогнал иль настиг бы,

Если б хоть сам за тобою божественный мчался Арион,

Конь быстроногий Адраста, от вечных богов происшедший,

Или троянские кони властителя Лаомедонта».

Так сказал и на место уселся рожденный Нелеем

Нестор, подробно во всем наставивши милого сына.

Пятым вождь Мерион снарядил лошадей густогривых.

На колесницы взошли и жребии в шлем побросали.

Сын Пелеев встряхнул. Антилоху выскочил первый

Жребий, Нелееву сыну; а следом — владыке Евмелу;

Третий достался царю Менелаю, Атрееву сыну;

После него Мериону досталося гнать. А последний

Жребий первейшему выпал наезднику, сыну Тидея.

Стали все в ряд. Указал им вдали, на равнине свободной,

Знак поворотный Пелид. Посадил наблюдателем там он

Феникса, равного богу, отцовского старого друга,

Чтобы заезды он помнил и правду потом сообщил бы.

Те одновременно все на коней замахнулись бичами,

Сильно вожжами хлестнули и голосом крикнули грозным.

Быстро ринулись кони вперед по широкой равнине

Прочь от ахейских судов. Под копытами их поднималась

Пыль и стояла под грудью, подобно туману иль вихрю;

Гривы густые коней развевались с дыханием ветра;

То многоплодной земли на бегу колесницы касались,

То высоко подлетали на воздух. Возницы конями

Правили стоя. В груди колотилось безудержно сердце

Жаждой победы. И криком возницы коней ободряли,

Каждый своих. И, пыля, летели они по равнине.

Но лишь когда к окончанию бег приходил и обратно

К морю помчались они, начало проявляться искусство

Каждого. Кони тотчас же наддали. И вынеслись быстро

Перед другими вперед кобылицы лихие Евмела.

Тросовы следом за ними неслись жеребцы Диомеда, —

Очень за этими близко бежали, совсем недалеко,

Так что, казалось, хотели вскочить в колесницу к Евмелу,

Спину и шею ему согревали горячим дыханьем

И, положив на него свои головы, сзади летели.