Если уж на то пошло, больше всего сторонников среди смертных было как раз таки у Паука Гвинн Брэйрэ. И уж он-то точно не считал это преступлением.

Артур, кстати, тоже не был смертельным врагом Элиато, наоборот, он всеми силами пытался спасти душу бывшего митрополита. Подрыв авторитета в глазах инфернальных существ был одним из путей спасения.

То-то Змею радости теперь – все нахлебники снова на шею сели.

Однако, как выяснилось, сам Элиато, даже лишившись демонов, может доставить немало неприятностей. Смертные, добровольно продавшие ему свои души, тоже не в бирюльки играют. Еще и заигрываются порой. Как заигрался Лизютин. Как заигрался этот, второй, по фамилии Вересов.

С Волком у него, конечно, неудобно получилось.

Вересова они смертным вернули. Тут с Пауком не поспоришь – чужая добыча. Но вернули не сразу. Наскоро допросили еще в машине, схватились за головы и, едва дождавшись повеселевшую после разговора с Артуром Маришку, умчались домой. А уж там продолжили с обычной для Орнольфа обстоятельностью и с несвойственной Альгирдасу жестокостью.

Никто, разумеется, бедолагу не пытал: пытки – это удовольствие для упырей и им подобных, а у чародеев другие методы, допрос же с применением паутины можно, пожалуй, даже назвать приятным для жертвы, но вот отпускать мага было нельзя. В том виде, в каком взяли – никак нельзя. Пришлось прибегнуть к полезным знакомствам. Паучьим знакомствам.

У Паука с фейри отношения были настолько сложными, что Орнольфу казалось иногда, будто в должниках Альгирдаса ходит половина волшебного мира. А второй половине должен сам Альгирдас. Первые должны Пауку уже за то, что он существует – весь такой красивый, вторым Паук обязан тем, что жив до сих пор. И при этом – постоянная текучка, ни одна из групп не остается неизменной, и со всеми Альгирдас в приятелях, и любого готов прикончить при первой же возможности. То у него роман с какой-нибудь фейри, а то дуэль с тем же фейри, но уже принявшем мужской облик, сегодня они вместе пируют и охотятся, завтра охотятся уже друг на друга, чтобы сделать проигравшего главным блюдом следующего пира.

Для того чтобы понять все это, нужно было быть фейри. Или, вот, Пауком. Орнольф даже не пытался вникать. Точно так же, как Альгирдас не вникал в его дела со смертными.

Как бы там ни было, Максим Адасов, благодаря полезным знакомствам, получил своего пленника обратно по первой же просьбе. А уж то, что оный пленник слегка обеспамятел, пока был в руках Гвинн Брэйрэ, так это, увы, побочный эффект. Еще повезло, что легко отделался. Не придерживайся Паук своих странных представлений о честности, сотрудники ИПЭ могли вообще никогда больше не увидеть Бориса Леонидовича Вересова. Ни живым, ни мертвым, ни даже в виде костной муки.

Маги, правда, не сочли, что им так уж повезло. Однако слова худого не сказали. Спасибо заклинательнице Котлярчук, кажется, она сумела объяснить сослуживцам, как именно нужно разговаривать с Касуром и Пауком.

А на плечи Альгирдаса легла еще одна забота: выяснить, откуда Элиато узнал о связи Волка и Марины. Найти прореху в защите, дыру, через которую просочилась информация. Шпиона, врага, случайную утечку – что-нибудь, хоть какую-то зацепку.

Слишком много для одного. С точки зрения Орнольфа.

Есть куда приложить силы. С точки зрения Паука.

Он и прилагал. То и дело проваливаясь в медитативные грезы, когда сообщения с разных концов раскинутой паутины полностью поглощали его внимание.

Ловушка на самого Паука – дело ожидаемое. Адам Элиато – это не просто какой-то могущественный демон, это создание, способное потягаться со Змеем, противостоять Артуру и тому, кто стоит за Артуром, обладающее самыми разнообразными познаниями и, главное, имеющее возможность добывать новую информацию. Но… как хочется повторить следом за Хельгом: откуда этот расстрига узнал о связи Волка с Мариной?

Он знал. Об этом говорит приказ: ни в коем случае не причинять девушке вреда. И если бы Марина не совершила почти удавшееся самоубийство, мышеловка… точнее, пауколовка сработала бы, как задумывалось. Не повезло Вересову: прямого попадания Волка его ловушка не выдержала. А чья бы выдержала? Даже Змей, пожалуй, не рискнет сойтись в бою со своим сыном. Вот и Элиато не хотел рисковать. И Артур не сунулся в тот подвал.

Остается только руками развести: да что же в нем особенного? Ничему не обученный, ничего о себе не знающий, интуитивно научившийся самой малости и до смерти перепуганный мальчишка. Он попал в такую переделку, что Орнольф почти готов был посочувствовать ему.

Правда, одного воспоминания об ультиматуме достаточно, чтобы сочувствие ушло в бессрочный отпуск.

Кто знал о том, что он – создатель Марины Чавдаровой?

Казалось бы, правильнее спросить, а кто не знал? В родной реальности Волка об этом многие догадывались. А после того, как Паук с Марининой помощью спас Змеевича от голодной смерти, догадки наверняка превратились в уверенность. Адама Элиато Артур к тому времени выгнал из той реальности в эту, но что для существа такого масштаба границы между мирами?

М-да. В общем, вроде бы секрет давным-давно перестал быть секретом. Однако Хельг на предположение Орнольфа – а это было первое, что пришло в голову – только поморщился:

– Никто ничего не знает, рыжий. Змей обо всем позаботился.

Что ж, полусотни лет жизни на Меже явно недостаточно для того, чтобы привыкнуть к фейри. Даже если воюешь с ними больше тысячи лет. Змей, значит, позаботился. Задумываться о том, каким образом Жемчужный Господин сделал так, чтобы никто ничего не знал, Орнольфу не хотелось. Он даже примерно не представлял себе методов, но подозревал, что они не включают в себя понятия: «милосердие» и «добровольное сотрудничество». Уверенность Хельга в том, что тайна осталась тайной, с одной стороны сужала круг подозреваемых. А с другой, сильно усложняла поиск ответа. Потому что, если верить Пауку, посвященных оставалось шестеро: сам Змей, Орнольф с Альгирдасом, братья Норданы и Марина. Девочка никому и ничего рассказать не могла – об этом «позаботился» Орнольф. Зная методы, применяемые в ИПЭ, прекрасно понимая, что куратор вытягивает из Марины даже то, о чем она, как ей кажется, и не подозревает, Молот Данов приложил все усилия к тому, чтобы девочка не говорила ничего лишнего.

Кто-то же должен. Это Хельг – честный и справедливый романтик, он по-другому не может, ему по-другому и не надо, а наставник Касур честен далеко не всегда и не всегда справедлив, о романтике же и речи не идет, если только дело не касается Хельга. Правда, под напором любознательности Волка рухнули все защиты, ну так не против ангелов Орнольф их строил. Против людей.

Стало быть, Марину из списка можно исключать. Кто остается? Да никого. Никого, заслуживающего подозрений. Все пятеро: и Змей, и Норданы, и Касур с Пауком преследуют одну и ту же цель. И все пятеро умеют хранить секреты настолько надежно, чтобы даже создания вроде Элиато не могли подступиться к чужим тайнам. Что из этого следует?