Ногой я нащупал стартер, выгнулся и повернул ключ зажигания. Еще не остывший мотор сразу же завелся, и его негромкий рокот перекрывал шум дождя.

Я скользнул на землю, отодвинулся назад и пригнулся, укрывшись за машиной.

Звук работающего двигателя заставил Йегера действовать. Он не мог оставаться здесь без машины.

Темное окно дома слегка приоткрылось. Движение выдал лишь слабый блик на стекле. Оттуда полыхнуло пламя, и тут же раздались три выстрела подряд. Одно из окон машины разлетелось вдребезги.

Я вскрикнул, затем мой крик перешел в булькающий стон. Такие фокусы у меня здорово получаются. Стон превратился в кашель и затих. Со мной все кончено. Он в меня попал. Отличный выстрел, Йегер.

Из дома донесся мужской смех. Затем все стихло – остался лишь шум дождя и негромкий рокот мотора.

Входная дверь приоткрылась, и в проеме показался силуэт. На крыльцо неуверенной походкой вышла женщина – в темноте светился белый воротник и был виден серебристый парик. Она спустилась по ступенькам, двигаясь словно кукла. За ее спиной прятался Йегер.

Женщина пристально посмотрела на машину.

– Ничего не вижу, Лэш, – медленно, без всякого выражения сказала женщина. – Окна запотели.

Затем дернулась, как будто ей в спину ткнулся ствол пистолета, и шагнула вперед. Йегер за ее спиной молчал. Теперь я видел его шляпу и часть лица. В наручниках не попадешь.

Она снова остановилась.

– Он за рулем! – дрожащим от ужаса голосом вскрикнула блондинка. – Лежит на руле!

Йегер поверил – оттолкнул женщину и снова стал стрелять. Посыпались осколки стекла. Одна из пуль попала в дерево с моей стороны. Где-то застрекотал сверчок. Мотор продолжал работать.

Йегер низко пригнулся, едва различимый в темноте. Его лицо казалось бесформенным серым пятном, очень медленно исчезавшим после вспышек выстрелов. На секунду он сам ослеп, но этого было достаточно.

Я выстрелил в него четыре раза, прижимая к ребрам дергающийся «кольт».

Йегер попытался повернуться, и пистолет выпал из его руки. Он хотел поймать оружие, но внезапно прижал обе руки к животу и замер в таком положении. Затем опустился на мокрый гравий; в тишине дождливой ночи было слышно лишь его тяжелое дыхание.

Я смотрел, как Йегер валится на бок – очень медленно, не отнимая рук от живота. Звук дыхания оборвался.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Серебряный Парик окликнула меня. Потом подошла ко мне и схватила за руку.

– Глуши мотор! – крикнул я ей. – И достань у него из кармана ключи от гребаных наручников!

– Д-дурак, – запинаясь, пробормотала она. – З-зачем ты вернулся?

Капитан Эл Руф из отдела розыска пропавших без вести повернулся в кресле и посмотрел в залитое солнцем окно. Стояло утро следующего дня, и дождь давно закончился.

– Ты наделал кучу ошибок, братишка, – мрачно произнес капитан. – Дад О’Мара просто смылся. Эти люди его не убивали. Убийство Батцеля не имеет к нему никакого отношения. Месарви допросили в Чикаго, и он, похоже, чист. Гангстер, которого ты приковал наручниками к мертвецу, даже не знает, на кого работал. Можешь не сомневаться – наши парни расспросили его как следует.

– Да уж наверно. Меня они прессовали всю ночь, но тоже ничего не выжали.

Руф медленно перевел на меня взгляд своих больших, бесцветных и усталых глаз:

– Думаю, ты правильно сделал, что прикончил Йегера. И того наемного убийцу тоже. Учитывая обстоятельства. Кроме того, у меня не отдел по расследованию убийств. Я не могу связать все это с О’Марой. А ты?

Я мог. Но не был обязан. Пока.

– Нет. Пожалуй, нет.

Я набил и раскурил трубку. После бессонной ночи она казалась горькой.

– Больше тебя ничего не интересует?

– Не могу понять, почему вы не нашли девушку в Реалито. Вам это не составило бы особого труда.

– Просто не нашли. Хотя должны были. Признаю. Еще вопросы?

– Я ищу О’Мару по просьбе генерала. Когда я сказал ему, что вы сделаете все возможное, мои слова не произвели на него впечатления. – Я выпустил клуб дыма над столом Эла. – Он в состоянии нанять человека, который будет заниматься только этим. Думаю, вас это обижает.

– Вовсе нет, если ему нравится выбрасывать деньги на ветер, – равнодушно заметил Эл. – Люди, которые на тебя обижаются, сидят за дверью с табличкой «Отдел по расследованию убийств». – Он со стуком поставил ноги на пол и облокотился на крышку стола. – У О’Мары с собой было пятнадцать тысяч. Сумма приличная, но О’Мара любил шикануть. Он вполне мог таскать деньги с собой, и его старые приятели их видели. Только они не поверили бы, что купюры настоящие. Но, как утверждает жена, это не фальшивка. Если бы речь шла не о бывшем бутлегере, который прекрасно устроился в этой жизни, можно было бы подумать, что он намерен смыться. Но только на О’Мару не похоже. Деньги он носил с собой все время. – Эл вставил в зубы сигару, прикурил и погрозил мне своим внушительным пальцем. – Понимаешь?

Я сказал, что понимаю.

– Вот и хорошо. У О’Мары было пятнадцать тысяч, а парень, который хочет слинять, продержится до того, пока не закончатся деньги. Пятнадцать тысяч – это неплохо. Будь у меня столько, я бы и сам сбежал. Но деньги рано или поздно растают, и тут мы его возьмем. Он обналичит чек, оставит след, оформит кредит в отеле или магазине, даст о себе знать, отправит или получит письмо. О’Мара живет в другом городе, у него новое имя, но аппетиты старые. Так или иначе, придется вернуться в финансовую систему. У парня не может быть друзей везде. А если и может, когда-нибудь они проболтаются. Правда?

– Правда, – кивнул я.

– О’Мара уехал далеко, – продолжал Руф. – Но вся его подготовка – пятнадцать тысяч. Он не покупал билетов на самолет или пароход, не заказывал такси и не нанимал частника, чтобы уехать из города. Мы проверили. Его машину нашли в десяти кварталах от дома. Впрочем, все это ничего не значит. У него есть знакомые, которые могли отвезти его за несколько сот миль и держать рот на замке – даже несмотря на обещанное вознаграждение. Здесь, но не в других местах. Не новые друзья.

– И вы его найдете.

– Когда он проголодается.

– Это может занять год или два. Боюсь, генерал Уинслоу не протянет и года. Тут дело в чувствах, а не в том, что при выходе на пенсию у вас останется незакрытое дело.

– Ты склонен к сантиментам, братишка.

Руф отвел взгляд, и кустистые рыжеватые брови задвигались вместе с глазами. Я ему не нравился. В то утро в полицейском управлении никто не испытывал ко мне особой симпатии.

– Наверное. – Я встал. – Возможно, я зашел слишком далеко и поддался чувствам.

– Точно. – Голос Руфа вдруг стал задумчивым. – Да, Уинслоу не последний человек. Дай мне знать, что мы можем для него сделать.