Робин не обернулся, чтобы посмотреть, как дела у Виктуар. Он и без того знал. Он раскинул руки, не сводя глаз с профессора Плейфера.

– Так что же?

Лицо профессора Плейфера напряглось. Он шевельнул пальцами, и Робин сжался. Грохнул выстрел.

Профессора Плейфера отбросило назад, его грудь взорвалась алым. По всей башне раздались крики. Робин оглянулся через плечо. А Виктуар опустила револьвер Гриффина. Перед ее широко открытыми глазами змеились щупальца дыма.

– Вот так, – сказала она, тяжело дыша. – Теперь все мы знаем, каково это.

Профессор де Вриз внезапно бросился через зал. Он хотел схватить револьвер профессора Плейфера. Робин спрыгнул со стола, хотя находился слишком далеко, однако тут на профессора де Вриза бросился профессор Чакраварти. Они с грохотом упали на пол и начали бороться. Зрелище было на редкость некрасивое: два грузных профессора средних лет катались по полу в развевающихся мантиях. Робин с изумлением увидел, как профессор Чакраварти вырвал револьвер из рук профессора де Вриза и прижал противника к полу.

– Сэр?

– Я получил ваше послание, – сказал профессор Чакраварти. – Вы молодцы.

Профессор де Вриз заехал профессору Чакраварти локтем по носу. Профессор Чакраварти отпрянул. Де Вриз вырвался из его хватки, и борьба возобновилась.

Робин поднял с пола револьвер и прицелился в профессора де Вриза.

– Встать! – скомандовал он. – Поднимите руки над головой!

– Вы же не умеете им пользоваться, – ухмыльнулся профессор де Вриз.

Робин прицелился в люстру и нажал на спусковой крючок. Люстра разлетелась вдребезги, засыпав вестибюль стеклом. Все съежились и закричали, как будто Робин стрелял в них. Профессор де Вриз развернулся и побежал, но задел ножку стола и шлепнулся на задницу. Робин крутанул барабан револьвера, как показывал Гриффин, и снова прицелился в профессора де Вриза.

– Я не собираюсь с вами спорить, – объявил он, дрожа всем телом от той же безумной энергии, которую ощутил, когда стрелял впервые. – Мы захватили башню. Есть еще желающие сопротивляться?

Никто не пошевелился. Никто не заговорил. Все в ужасе застыли. Кое-кто плакал, кто-то закрыл рот рукой, словно сдерживая крик. И все смотрели на Робина, ожидая его дальнейших распоряжений.

На мгновение во всей башне слышны были только стоны профессора Плейфера.

Робин оглянулся через плечо на Виктуар. Она выглядела ошарашенной, безвольно опустив руку с револьвером. В глубине души они оба не ожидали, что все зайдет так далеко. В воображении они рисовали картины неразберихи, насилия и опустошительной последней битвы, которая, скорее всего, окончилась бы бесславной смертью. Они готовились принести себя в жертву, но не были готовы победить.

Однако им с легкостью удалось захватить башню, в точности как и предсказывал Гриффин. И теперь они должны были вести себя как победители.

– Никто не покинет Вавилон, – объявил Робин. – Мы прекращаем все работы по серебру, включая ремонт имеющихся в городе пластин. Будем ждать, пока вся махина со скрежетом не остановится, и надеяться, что правительство капитулирует первым. – Он не понимал, откуда взялись эти слова, но звучали они хорошо. – Без нас эта страна не продержится и месяца. Мы будем бастовать, пока правительство не пойдет на уступки.

– На штурм башни пошлют войска, – сказала профессор Крафт.

– Нет, – возразила Виктуар. – Они не посмеют нас тронуть. Никто нас не тронет. Все слишком в нас нуждаются.

Вот он, ключ к теории Гриффина о необходимости насилия, вот почему они могли победить. Они наконец-то это поняли. Именно поэтому Гриффин и Энтони были так уверены, что борются не напрасно, именно поэтому были убеждены, что колонии смогут одолеть империю. Империи нужна добыча. Насилие подорвет систему, потому что она не могла поедать сама себя. У империи связаны руки, ведь она не могла уничтожить источник своей прибыли. И как поля сахарного тростника, как рынки других стран, как рабочая сила невольников, Вавилон был ценной собственностью. Британия нуждалась в китайском и арабском, в санскрите и всех прочих языках колоний. Британия не могла навредить Вавилону, не навредив самой себе. И поэтому Вавилон, просто лишив империю своей помощи, мог привести ее в упадок.

– И что будете делать? – спросил профессор де Вриз. – Все это время продержите нас в заложниках?

– Надеюсь, вы к нам присоединитесь, – ответил Робин. – А если нет, вы можете покинуть башню. Сначала прикажите полиции удалиться, а потом можете выйти один за другим. Но вы ничего с собой не возьмете, только личные вещи, которые сейчас при вас[107]. – Он ненадолго замолчал. – Уверен, вы понимаете, что, если уйдете, нам придется уничтожить пробирки с вашей кровью.

Как только он закончил, к двери выстроилась очередь. Увидев, сколько там человек, Робин впал в уныние. Уходили все студенты и преподаватели с кафедр классических языков и европейских, то есть почти весь факультет. Еще стонущего профессора Плейфера вынесли на руках профессор де Вриз и профессор Хардинг.

Остались только шестеро – профессор Чакраварти, профессор Крафт, два студента – Ибрагим и миниатюрная девушка по имени Джулиана – и два аспиранта, Юсуф и Мегана с юридической кафедры и литературной. Не считая профессора Крафт, все были из колоний и цветными.

Но все равно у них могло получиться. Они могли пожертвовать талантами, если будут контролировать башню. В Вавилоне хранились почти все ресурсы для работы с серебром в стране: «Грамматики», граверные перья, книги со словесными парами и справочные материалы. А самое главное – серебро. Профессор Плейфер и другие могли бы создать второй центр перевода в другом месте, но даже если бы сумели восстановить по памяти все необходимое для серебряных работ, потребовалось бы несколько недель, а то и месяцев, чтобы собрать материалы в необходимых количествах. К тому времени голосование уже состоится. И, если все пойдет по плану, страна уже будет поставлена на колени.

– И что теперь? – пролепетала Виктуар.

Робин спрыгнул со стола, и кровь прилила ему в голову.

– А теперь мы расскажем всему миру, чего ему ждать.

В полдень Робин и Виктуар поднялись на северный балкон восьмого этажа. Балкон играл в основном декоративную роль, поскольку большинство обитателей Вавилона не понимали, зачем кому-то может потребоваться прогулка на свежем воздухе. Никто туда не выходил, а дверь почти заклинило из-за ржавчины. Робин налег плечом и толкнул. Когда дверь резко распахнулась, он чуть не вывалился наружу и на мгновение, прежде чем восстановил равновесие, перегнулся через балюстраду.

Раскинувшийся внизу Оксфорд казался таким крохотным. Как кукольный домик, изящное подобие реального мира для тех мальчиков, которым никогда не придется с ним взаимодействовать. Робин задумался, не таким ли видели мир Джардин и Мэтисон