Я взяла два шара – белый и черный, – прошла в комнатку «для корзин». Бросила черный в корзину для подсчета голосов, белый – в «склад». На пороге разминулась с Эммой. Та успела шепнуть:

– Все в порядке, я этих сволочей знаю.

Через пять минут Эндрю Кларк объявил результаты: пять голосов за то, чтоб исключить Августа из Собрания, один воздержавшийся – небось, как обычно, Осборн – и тридцать шесть голосов против.

Тема закрыта.

* * *

Банкет начался сразу после Совета. Собственно говоря, пока мы обсуждали Августа, он уже шел полным ходом. Мы вышли в большой зал, Август машинально подставил мне локоть, я так же машинально взяла его под руку. Проходивший мимо нашей группы Кларк не преминул ядовито заметить:

– Ну, все понятно.

И ушел.

Эмма Гамильтон поглядела ему вслед и задумчиво произнесла:

– Мне даже интересно, что именно ему наконец-то понятно?

Мы присоединились к друзьям, державшимся несколько наособицу, что при их многочисленности воспринималось уже как претензия на элитарность. Мэгги, жена Криса, Эмбер Мелроуз-Рассел, леди Памела (Скотт напросился Августу в советники, поэтому в зале был вместе с нами), родители Августа и его сестра Ирина с мужем, мои родители, Татьяна ван ден Берг с Лео Маккинби – они после той нелепой помолвки внезапно подружились и теперь на все светские мероприятия ходили парочкой, – еще человек тридцать Маккинби, Бергов, Торнов… К Августу приблизился Артур Шелдон, Август шепотом извинился, тут же зацепил взглядом Эмму Гамильтон, и они втроем ушли. Можно не гадать зачем. Если бы в благородное собрание пускали Дика Монро, он бы шел четвертым. Ничего, они с Эммой потом все обсудят приватно.

А я внезапно увидела Павлова. О как, и сюда пролез. Его жена была с самого начала, в качестве делегатки от одной из сибирских олигархических семей. И жениха ее я тоже видела – молодой наследник крупного клана, тридцатитрехлетний симпатичный парень, рослый, плечистый, с открытым лицом и приятными манерами. На мой взгляд, напрочь лишенный харизмы, но я пристрастна.

Павлов стоял совершенно один, с бокалом шампанского, равнодушно-снисходительно озирая зал и веселящихся людей. К нему никто не подходил; делегаты обтекали его в движении, словно невидимое, но явственно ощущаемое препятствие.

Я взяла бокал и подошла. Павлов кивнул мне, но лицом не повернулся.

– Я не знала, что ты будешь.

– Куда ж без меня-то…

– Как обычно, торговый представитель «КСМ»?

– Естественно. – Он помолчал. – Должен же я был завершить начатое. Кларк развил такую бурную деятельность, что у меня проснулась паранойя, и я решил провести разъяснительную работу в ваших кругах. Чисто для контроля.

– Я тебя не видела.

– А зачем тебе меня видеть? Я не с тобой работал.

– Ну и, конечно, это отличный повод побеседовать с женой.

У Павлова окаменело лицо. Он пригубил шампанское, окинул скучающим – или тоскливым? – взором зал.

– Она отказалась.

Я посмотрела в дальний конец зала. Красивая, яркая женщина заразительно хохочет над шутками своего влюбленного спутника. Чуть-чуть наигранно, едва заметно.

Тень Леони Хоффманн мелькнула в памяти и исчезла, оставив легкую грусть. Эта женщина была совсем другой. Она не собиралась выворачивать мир наизнанку, она вообще никого не хотела победить. Ей нужно только простое женское счастье. Она прячет это желание, надев маску – чтобы не показать, насколько ранима.

Как я ее понимаю!

– На сколько она его старше?

– На восемь лет. Чепуха, а не разница. Не то что тридцать лет разницы со мной.

– Тебе семьдесят? Я думала, меньше.

– Хорошо сохранился, – язвительно ответил Павлов.

Я не смогла удержаться от усмешки. Ну да, после третьей или четвертой регенерации.

– Узнала много нового о сделке по продаже Калипсо.

Павлов еще раз кивнул:

– Да, работенку пришлось ту еще провести.

– И все прошло точно по плану? Включая то, что Август отказался от вашего проекта? И его союз с Гамильтон и Шелдоном?

– Конечно. Именно так и было задумано.

– Это тебя Эмма охарактеризовала как старомодно вежливого?

– С ней работал Кричевский. Я передам ему этот отзыв, он будет доволен.

О чем еще говорить, я не могла придумать. От Павлова просто разило горем, безнадежностью и отчаянием. Как ему помочь, я не знала. А он и не просил о помощи.

К счастью, вернулись Август и Эмма. Август только поглядел на Павлова и все понял.

– Развлекай дам, ты умеешь, – бросил он. – Сейчас я исправлю это недоразумение.

И ушел раньше, чем Павлов успел остановить его. Двинулся напрямую через зал, безо всяких вам обходных маневров и подкрадываний. В своем обычном стиле – если ты баран, то способен любую проблему решить в лоб.

Эмма Гамильтон была слишком хорошо воспитана, чтобы спросить, в чем дело. Павлов сказал сам:

– Ольга Чернова – моя жена. Полгода назад она подала на развод. Я был в отъезде, она развелась в мое отсутствие, и возвращаться мне было уже некуда. Мальчик рядом с ней – ее жених. Антон Бабин. Единственный сын и наследник крупнейшего нашего олигарха. Ольга тоже из непростой семьи – некровные родственники царя. Брак блестящий по всем статьям. Со мной она не разговаривала ни разу с того момента, как я уехал. Свадьба через неделю.

– Сочувствую, – обронила Эмма.

– Я понимаю ее, – криво усмехнулся Павлов. – Я безродный, сам себя сделал, к тому же почти вдвое старше и даже в молодости не был красавцем.

– Но ведь все это – не самое главное, – вежливо сказала Эмма.

Павлов только пожал плечами.

Я обернулась и опешила: Август нависал над Черновой и Бабиным, который восторженно глядел ему в рот, но в компании было четверо, а не трое. Четвертым был монах в доминиканском облачении.

– Дим, – позвала я, – а что ты сделаешь, если Ольга скажет, что хочет помириться, но случайно приняла католичество?

– Пф. Спрошу, где костел будем строить, – ответил Павлов. – А что?

– Август пустил в ход психологическое оружие массового поражения.

Эмма рассмотрела ту четверку и засмеялась:

– О да. Это действительно оно.

Павлов некоторое время озадаченно моргал.

– Насколько я понимаю, это Скотт Маккинби Младший? Доминиканец?

– Ага, а еще он лучший молодой проповедник мира и ученик Лоренса Хикати.

– Гм, – только и сказал Павлов.

Я видела, как Скотти зацепился за какую-то реплику Черновой, ответил, и вот уже через пять секунд он перехватил инициативу… Четверка еще держалась вместе, но стало заметно, что она вот-вот распадется – Скотти тихо дрейфовал в сторону, и Чернова машинально двигалась за ним. Еще через минуту расстояние между ними и Августом с Бабиным увеличилось до нескольких метров. Август, не прерывая беседы с Бабиным, повернулся и пошел к нам. Бабин, естественно, с ним.