Книга «Ледокол» появилась в ФРГ весной 1989 г., а потом была издана в Англии, Франции, Канаде, Италии и Японии.

Серьезные исследователи на Западе, в том числе Великобритании и Германии, в основном проигнорировали творения русского перебежчика. Но Резун ведь пишет не для них! Он сочиняет в расчете в первую очередь на читателей, далеких от военной истории и техники. Появление этой его книги в 1992 г., а потом и других работ на русском языке вызвало значительно больший резонанс[131]. Резун ловко воспользовался тем, что наши люди давно уже перестали верить официальной истории, которую раз за разом меняли в угоду каждому новому вождю. Ему удалось, используя ошибки и прямые подтасовки некоторых «маститых» советских историков, завоевать некоторый авторитет и популярность у российских читателей. В годы перестройки, когда широкой общественности стали известны многие документы, ранее скрывавшиеся в архивах и опровергавшие официальную советскую версию событий, это не составило особого труда.

Сторонники и последователи Резуна (за ними уже закрепилось условное название — «резунисты») подхватили его выдумки, ссылаясь уже на документы, введенные в научный оборот в последнее время. В России началась широкая дискуссия о том, готовил ли Сталин упреждающий удар по Германии, было ли нападение Гитлера действительно превентивным? Лучше всего было бы обратиться к мнениям и документам стороны, представители которой впервые выдвинули эту версию о превентивном характере войны со стороны Германии. Уж они-то не упустили бы ни малейшего доказательства агрессивности Советского Союза.

Еще генерал Маркс, стоявший у истоков разработки плана «Барбаросса», предсказывал, не пряча своего глубокого сожаления: «Русские не окажут нам услуги своим нападением на нас» [706]. И он, и его коллега по разработке планов нападения на СССР фон Лоссберг, не сговариваясь, считали, что Красная Армия не только не собирается наступать на Германию, но и не в состоянии это сделать [707]. Да и сам Гитлер в свое время в беседе с германским послом в Москве Шу-ленбургом выражал недовольство тем, что «Советский Союз невозможно спровоцировать на нападение» [708]. А 21 июля 1940 г. на совещании с фон Браухичем фюрер со всей определенностью заявил: «Русские не хотят войны» [709]. В сентябре 1940 г., когда разработка планов операции «Барбаросса» шла уже полным ходом, начальник отдела иностранных армий «Восток» полковник Кинцель категорически отверг саму возможность наступления Красной Армии на вермахт, назвав ее «полнейшим бредом» [710]. Не было никаких оснований ожидать каких-либо упреждающих действий с советской стороны и у Главного командования германских сухопутных войск (ОКХ), которое в директиве от 22 января 1941 г. отметило, что тактика Красной Армии на границе будет оборонительной [711]. Эта точка зрения не изменилась и перед самой войной, тем более что она находила все новые подтверждения. Полковник Кребс, временно замещавший военного атташе в Москве, по возвращении в Берлин доложил 5 мая в генштабе: «Россия сделает все, чтобы избежать войны. Можно ожидать любую уступку, кроме отказа от территориальных претензий» [712]. 4 июня, всего за 18 дней до начала операции «Барбаросса», на совещании в Цоссене с командованием ГА «Север», а также 17-й и 18-й армий, Гальдер оценил развертывание советских войск, как оборонительное, а масштабное наступление Красной Армии посчитал совершенно невероятным. Больше того, он назвал предположение о таком наступлении полной чушью. В отличие от Гитлера Гальдер не верил даже в возможность частной советской операции против Румынии [713]. Наконец, 13 июня 1941 г. разведывательный отдел ОКХ в очередной раз подтвердил, что «в общем и целом от русских надо ожидать оборонительного поведения» [714]. 14 июня Гальдер записал в своем дневнике:

«Большое совещание у фюрера.

Доклады командующих группами армий, армиями и танковыми группами о предстоящих действиях в операции «Барбаросса».

‹…› После обеда фюрер произнес большую политическую речь, в которой мотивировал причины своего решения напасть на Россию и обосновал то положение, что разгром России вынудит Англию прекратить борьбу» [715].

В кругу своих высших военачальников Гитлер был вполне откровенен. Миф об угрозе советского нападения он придумал для обывателей своей страны да и всего мира. Вот и получается, что ни ОКВ, ни ОКХ, ни гитлеровские командующие не знали о приготовлениях русских к нападению на Германию, а Резун и его единомышленники откуда-то узнали. Кроме уже упомянутых свидетельств, масштабы, размах и глубина проводимой реорганизации Красной Армии и, как следствие, ее временно снизившаяся боеспособность, полностью опровергают домыслы о якобы готовящейся в 1941 г. советской агрессии. Что, собственно, и подтвердилось в ходе вторжения: немцы так и не обнаружили признаков подготовки Красной Армии к нападению. Так что нападение Германии на СССР можно считать превентивным только с той точки зрения, что Гитлер, оценив появление реального стратегического соперника на континенте, решил устранить его заранее.

На этом можно было бы и остановиться. Тем более что тратить время на опровержение измышлений Резуна первоначально не входило в наши планы. Ведь достойную оценку им уже дали многие исследователи и специалисты в многочисленных публикациях последних лет. Кое-какие свои ошибки Резун уже признал, но сдаваться не собирается. Нагромоздив завалы лжи, он прикрылся своеобразной «презумпцией невиновности»: разоблачать его приходится с привлечением кучи нудных данных, усвоение которых требует от читателя определенных знаний и мыслительных усилий. У лжи, как известно, — короткие ноги. Но пока сторонников Резуна достаточно много. Поэтому мы не можем пройти мимо попытки его самого и его последователей выставить Советский Союз «поджигателем» уже ведущейся мировой войны.

Главное место в системе аргументации «резунистов» занял документ, полный текст которого в России впервые опубликовал в 1993 г. генерал-полковник Ю.А. Горьков[132]в своей статье «Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г.» [716]. Прежде всего о самом документе. Рукописный текст его исполнен на пятнадцати страницах заместителем начальника оперативного отдела Генерального штаба генерал-майором А.М. Василевским. Начнем с того, что документ не имеет названия. Нет там и даты: на первой странице бланка Народного комиссара обороны СССР, там указаны только месяц и год. Документ адресован Председателю Совета Народных Комиссаров СССР тов. Сталину, который был назначен на этот пост 6 мая. Учитывая, что данные о соотношении в силах и средствах сторон в записке приведены по состоянию на 15 мая 1941 г. (эта дата проставлена на одной из приложенных карт), можно сделать вывод, что работа над документом в любом случае была выполнена после 6 мая и завершена не ранее 15 мая. Но и это — еще не факт. Документ никем не подписан, подписи наркома обороны СССР маршала С.К. Тимошенко и начальника Генштаба Красной Армии генерала армии Г.К. Жуков только «заделаны». Впрочем, Ю.А. Горьков отмечает, что «после 1938 г. все оперативные планы, разработанные Генштабом, не имеют подписей наркома и начальника Генштаба (кроме сентябрьского плана 1940 г., подписанного Тимошенко и Мерецковым)» [717]. То есть такое оформление документа от 15 мая 1941 г. могло быть в порядке вещей. К тексту были приложены подробнейшие карты Польши, Восточной Пруссии и части Германии. Само собой, нет на нем (да и не могло быть) резолюции Сталина. По свидетельству А.М. Василевского, при рассмотрении подобных документов советским руководством все указания Сталин давал устно [718].