Мы были на пролет выше, двигались с трезвой осторожностью, но даже я почувствовал, как выплеск бластеров опалил мои лицо и руки. Какофония истошных внезапных криков, когда пираты вспыхнули, словно факелы. Один сделал три шатких шага назад из ада, умоляюще подняв к нам охваченные пламенем руки. Его тающее лицо было меньше чем в метре от моего, когда он рухнул, шипя и дымясь, на холодные ступеньки.

Мураками швырнул вниз ультравиб-гранату, и она металлически зазвенела, прежде чем разразилась знакомым чирикающим криком. В замкнутом пространстве он был оглушающим. Мы одновременно прижали руки к ушам. Если кто-то внизу и кричал, их смерти оказались неслышными.

Мы подождали секунду после того, как граната затихла, затем Мураками пальнул вниз из плазмошрапнельной винтовки. Никакого ответа. Я прокрался мимо почерневших и остывающих трупов пиратов, давясь от вони. Вгляделся за отчаянно вывернутые руки того, кто принял основной удар, и увидел пустой коридор. Сливочно-желтые стены, пол и потолок, ярко освещенные полосками иллюминия над головой. Ближе к основанию лестницы все было окрашено широкими мазками крови и сгустков ткани.

– Чисто.

Мы пробрались через ошметки и осторожно двинулись по коридору, в сердце нижних этажей подводного бункера. Танаседа не знал точно, где держат пленных, – гайдуки вообще нервно и агрессивно отреагировали на появление якудза на Кошуте. Несмотря на шаткое положение раскаивающегося неудавшегося шантажиста, Танаседа все равно настаивал, чтобы его пустили, потому что надеялся узнать у меня под пыткой или вымогательством местонахождение стека Хираясу Юкио и тем самым хоть как-то компенсировать потерю репутации, по крайней мере, в глазах собственных коллег. Аюра Харлан-Цурёка из каких-то своих интриганских побуждений согласилась, так что в конце концов именно ее давление на Шегешвара и привело к дипломатическому сотрудничеству якудза и гайдуков. Танаседу формально поприветствовал сам Шегешвар, а затем сообщил в недвусмысленных выражениях, что тому лучше остановиться в Ньюпесте или Городе Духа, не приближаться к питомнику без особого приглашения и держать своих людей на коротком поводке. Экскурсии по владениям Танаседа точно не удостоился.

Но на самом деле в комплексе было только одно безопасное место для людей, которым хозяин пока не желает смерти. Я видел его пару раз в предыдущие наезды, однажды даже наблюдал, как туда сопровождают обреченного игромана, пока Шегешвар размышлял, как именно преподать на нем урок для остальных. Если хочешь запереть человека в питомнике – сажаешь его туда, откуда не выберется даже чудовище. Сажаешь в клетки для пантер.

Мы помедлили на перекрестке, где над нами зияла открытая вентиляционная система. По трубе слабо доносились звуки продолжающейся битвы. Я показал налево, шепча:

– Там. Клетки пантер на следующем повороте справа; они выходят в туннели, которые ведут прямиком в вольеры. Шегешвар переделал пару для людей. Где-то там они и будут.

– Ну хорошо.

Мы снова ускорились, повернули направо, и тут я услышал плавный, солидный гул двери в клетку, которая опускалась в пол. Шаги и возбужденные голоса. Шегешвар, и Аюра, и третий голос, который я вроде бы слышал раньше, но не мог узнать. Я задавил дикий выплеск радости, прижался к стене и махнул Яд и Мураками.

Аюра – сжатый гнев, когда я настроился:

…надеялся, что меня это впечатлит?

– Вот только не надо сейчас, – огрызнулся Шегешвар. – Это все узкоглазый як, которого именно ты уговаривала терпеть. Я же говорил…

– Почему-то, Шегешвар-сан, я сомневаюсь…

– И не смей меня так звать. Мы на Кошуте, а не на сраном севере. Имей уважение к чужой культуре. Антон, ты уверен, что атакующих передач нет?

И третий голос тут же подгрузился в памяти. Высокий командный голова с разноцветными волосами из Дравы. Цепной софт-пес Ковача 2.0.

– Ничего. Только…

Надо было этого ожидать.

Я хотел выждать еще пару секунд. Дать им выйти в широкое, ярко освещенное пространство коридора, затем захлопнуть капкан. Но вместо этого…

Яд пронеслась мимо меня, как сорвавшийся трос на траулере. Ее голос словно выбил эхо из стен всего комплекса.

– Антон, гребаный ты ублюдок!

Я оторвался от стены, развернулся, чтобы накрыть их всех «Рапсодией».

Слишком поздно.

Я увидел всех троих, замерших в шоке. Шегешвар встретился со мной взглядами и вздрогнул. Яд расставила ноги, навела осколочную пушку от бедра. Антон увидел и среагировал – по-деКомовски быстро. Он схватил Аюру Харлан-Цурёку за плечи и швырнул перед собой. Осколочная пушка кашлянула. Офицер безопасности Харланов закри…

…и развалилась от плеч до талии, когда ее разорвал мономолекулярный рой. Кровь и ткань взорвались в воздухе вокруг нас, заляпали меня, ослепили…

Пока я вытирал глаза, оба уже исчезли. Через клетку они свалили в туннель. Остатки Аюры лежали тремя кучками в лужах крови.

– Яд, ты какого хера вытворяешь? – заорал я.

Она вытерла лицо, размазывая кровь.

– Я же говорила, что достану его.

Я ухватился за спокойствие. Ткнул пальцем в месиво у наших ног.

– Ты ни хрена его не достала, Яд. Он свалил, – спокойствие меня подвело, катастрофически рухнуло перед бесцельной яростью. – Да что же ты за наглухо перекрытая дура. Он, сука, свалил.

– Тогда я его, сука, поймаю.

– Нет, нам на…

Но она уже снова была в движении, в открытой камере, на деКомовской рыси. Нырнула в туннель.

– Неплохо, Так, – сказал сардонически Мураками. – Авторитет и субординация. Мне нравится.

– Завали хлебало, Тод. Просто найди комнату с мониторами, проверяй клетки. Они где-то здесь. Я вернусь, как только смогу.

Я отступал и договаривал уже на лету. Снова пустился бежать, за Яд, за Шегешваром.

За чем-то.

Туннель вывел в бойцовскую яму. Крутые наклонные стены из вечного бетона, десятиметровые, до половины высоты разодранные десятилетиями боев болотных пантер, пытавшихся выцарапать путь на свободу. Огороженное пространство для зрителей наверху, открытое небо, забитое быстро бегущим табуном зеленоватых туч. Смотреть прямо на дождь было невозможно. На дне ямы – тридцать сантиметров плотной грязи, взбитых в коричневую жижу ливнем. Стоки в стенах не справлялись.

Я прищурился и через воду в воздухе и на лице заметил Яд на полпути на узкой ремонтной лестнице, врезанной в угол ямы. Заорал поверх шторма:

– Яд! Подожди, чтоб тебя!

Она помедлила, зависнув на ступеньке лестницы, ее осколочный бластер смотрел вниз. Затем она махнула и полезла дальше.

Я выругался, убрал «Рапсодию» и последовал за ней. Дождь каскадами бежал по стенам и колотил по голове. Мне показалось, где-то наверху я слышу выстрелы бластеров.