физиков, увеличивали этот срок до пятидесяти лет. Вы не представляете, с каким трепетом я ждал окончания строительства моего сверхсамолета!

И вот наконец он был готов! Мой. Мой ответ этим извергам. Мой билет на свободу. Нет, я не лгал им. Я просто не говорил сумасшедшему правды.

Весь последний день я только и занимался тем, что тщательно все проверял вместе с многочисленными помощниками. На следующий день его должны были выкатить торжественно через Ворота Физиков на летное поле. Я был уверен, что испытательный полет будет удачным. Все мои помощники придерживались того же мнения. По всем расчетам, он просто не мог не взлететь.

А накануне вечером я решил немного развеяться и пригласил Нальте на ужин. Я это сделал посредством одной из диковинок Хавату — местной связи. Для нее не используются ни провода, ни приемники, ни передатчики. Как я обрадовался тому, что моя приемная дочка без раздумий согласилась принять это приглашение!

Для ужина мы избрали маленький сад на крыше высокого общественного здания на углу Йорган Лат и Хавату Лат, возле самой крепостной стены и от реки поблизости.

— Как я рада тебя видеть, — воскликнула Нальте, блестя своими звездочками. — Мы не встречались с того времени, когда проходила военная игра. Я уже решила, что ты меня забыл.

— Ну да, — заверил я ее, испытав состояние острой необъяснимой тоски. Чудесная девушка, красивая девушка, не та девушка. — Просто я с утра до ночи корпел над своим летательным аппаратом. А что, летать будем. Взлетим — и привет.

— До меня доходили какие-то слухи об этом… Но никто ничего не мог мне толком объяснить. Что это и для чего? — заинтересовалась она.

— Корабль, на котором можно летать по воздуху быстрее птицы, — пояснил я, прикрывая глаза. Чудесная девушка, красивая девушка, не та девушка. — Это «что». А вот для чего… уточню, для чего он мне… этого я пока тебе не открою, чтоб ты лучше спала.

— Неужели люди будут на нем летать? — поразилась она.

— Люди? — переспросил я и неприятно ухмыльнулся. В теории — да. Да. В теории-то. Иначе зачем было устраивать столько возни? Но вот на практике, боюсь, этим счастливцем окажется только один человек. Максимум два. Второй — из обслуживающего персонала. Метелка. Или?..

— Но как же он оторвется от земли?

— Красиво. Красиво оторвется, дочка.

— Будет крыльями махать, точно птица?

— Птицы не машут. Птицы парят.

— Но куда ты полетишь? Кругом же густой лес!

— Я пролечу над ним.

— Так высоко? Ты же можешь упасть! — заволновалась она, чудесная девушка, красивая девушка, не та девушка. — Умоляю тебя, Карсон Нейпир, не летай на нем!

— Боже, какие вы дуры… беспросветные… Никакой опасности в этом нет, — успокоил я ее. — Это куда безопаснее, чем пешком продираться сквозь лес. В небе тебя не настигнет дикий зверь или злой человек.

— Выше деревьев… это же надо! — воскликнула Нальте с дрожью в голосе.

— Деревья — пустяки. Я буду летать через самые высокие горы.

— Но уж над гигантскими деревьями ты не пролетишь! — заявила она уверенно.

— Почему бы и нет? Можно попробовать, — возразил я. Она говорила о гигантских деревьях, достигающих пяти тысяч футов в высоту. О тех, которые поднимаются выше облаков, из которых и добывают влагу, о безжалостной родине половины моей души — принцессы Дуаре, разумеется. О деревьях Вепайи. — Правда, летать при такой облачности не очень приятно.

Она покачала головой:

— Каждый раз, когда ты будешь летать, я стану переживать за тебя.

— Нет, ты к этому скоро привыкнешь. А потом я и тебя как-нибудь захвачу с собой. Как-нибудь. После пробного старта. Рано утречком. Пока славный город спит…

— Ну уж нет, в это время у меня работы много, — возразила она. — Ни за что на свете!

— Это твое последнее слово, красавица? Даже если мы сможем добраться до Анду?

— В Анду! — воскликнула она, и глаза ее озарились янтарным огнем. Вот где генетика, мать ее! Черноглазая Нальте стала вроде огня. — Домой! Карсон, если б мы только смогли!

— Сможем. Если тебя не смутят некоторые этические моменты… Такие, как обилие у тебя интересной работы… или другие какие-нибудь мелочи из житейских. С поправкой на здешний ветер. Мы здесь выясним, в какой стороне нам искать твою родину. На моем аппарате можно улететь куда угодно. Взять с собой питья и еды побольше — и летай себе хоть пятьдесят лет. Я надеюсь, что за пятьдесят-то лет мы разыщем Анду.

— Мне, конечно, и здесь нравится, — выговорила она задумчиво, нежная, как полевое растение. Чудесная девушка, красивая девушка, не та девушка. — Но очень уж хочется домой. Я бы только навестила родных — и вернулась обратно в Хавату. Если, конечно…

— Что «если», дочка? — осторожно спросил я, чувствуя неизбежное. Доча подросла и собиралась тянуть дорогого папашу на то, что в растениеводстве интеллигентно называется скрещиванием форм растений, близких по роду, — инцухтом.

— Если бы ты был здесь.

Я взял ее руку.

— Стоп, дорогая. Эта лошадка ушла. Ты говоришь то, что говорить необязательно. Нормальному человеку трудно обходиться без женщины. Без женщины вообще. Только Карсон Нейпир, как установила наука Хавату, неправильный человек с массой врожденных дефектов. У него, как у башкою ушибленного, имеются крайне тяжелые отклонения в психике. Я прекрасно обхожусь без женщин. Помираю лишь без одной. И ее имя Дуаре, а не Нальте. Понимаешь меня? Ты же изощренная в тонкостях этого дела, понимаешь. На других не встает. Это не по правилам, так не бывает. Но это происходит со мной. Я хочу только эту женщину. Понимаешь меня? Только эту. Я придурок, — объявил я, похлопав ее по тонкой, взволнованной шее. В этот момент и впрямь почувствовал себя папой. — Мы с тобой друзья, правда, Нальте? Я бы ужасно скучал по тебе, если бы мы расстались.

— Ты мой самый лучший друг, — сказала она, потом глянула на меня и засмеялась. — Знаешь… — произнесла она и вдруг осеклась, покраснев.

— Не узнаю, пока не расскажешь, — сказал я.

— Я познакомилась поближе с Эро Шаном и поняла, что до сих пор я и понятия не имела, что такое любовь.

— Тебе нравится Эро Шан? Я за вас рад. Он замечательный человек. Вы будете счастливы, вне сомнения.

— Он не любит меня. От него вечно пахнет разными духами…

— От нормальных мужчин всегда пахнет разными духами, в том правда жизни, и это нормально. Пока наконец какой-нибудь запах не начинает замещать остальные и в результате не становится фоном. Что, впрочем, не гарантирует от дальнейших фокусов с ароматическими играми. Мужчина стремится к познанию женщины любой ценой, наиболее полным