Распахнулась дверь, и Калеб, долбаный Калеб из всех возможных людей, вошел, обнаружив меня с одним отсутствующим соском, стоящего среди беспорядка, который я устроил, творя свое заклинание кражи сосков.

— Убирайся, — хрипло выдавил я, но он лишь пинком захлопнул дверь и озабоченно взглянул в мою сторону.

Он посмотрел вниз на камень в моей руке и сосок, который он у меня отнял, и с его губ слетело проклятие.

— Ты пьян? — огрызнулся он, выхватывая камень из моей хватки.

Я не ответил, предоставив ему возможность отойти от меня к полкам, взять связующий кристалл и немного кифферской соли, а затем так же быстро вернуться ко мне. Его рука хлопнула по моей груди, повалив меня на стол спиной, и он наклонился надо мной, держа изгоняющий камень над тем местом, где должен был быть мой сосок.

Почему все, что я делаю в последнее время, приводит к тому, что все становится гораздо хуже?

Он пробормотал заклинание под нос, используя связующий камень, чтобы вернуть мой сосок обратно на кожу, а затем обмакнул пальцы в кифферскую соль и втер ее в сосок. Его прикосновение пронзило меня молнией, и мой сосок затвердел под его пальцами, заставив меня быстро отбросить его руку, отчего по коже пробежали электрические разряды.

Я рывком поднялся и сел на край стола, оказавшись нос к носу с ним, поскольку он не отодвинулся. Его дыхание было обжигающим, и на вкус оно напоминало грех, который я хотел совершить.

— Что ты делаешь, Сет? — спросил Калеб низким тоном, как будто он был зол на меня, или, может быть, он беспокоился обо мне. Трудно было сказать, когда мой разум был полон алкоголя, а тело погружалось в безумие от близости с ним.

— Я пробовал новое заклинание, — пробормотал я.

— Какое заклинание?

— Это не имеет значения, — прорычал я.

— Почему ты все время так злишься на меня? Раньше мы всегда говорили о всякой ерунде, — сказал он.

— Потому что ты постоянно выводишь меня из себя. — Я попытался встать, но он схватил меня за руку и использовал свою Вампирскую силу, чтобы удержать меня на месте.

— Поговори со мной, — приказал он.

— Ты укусил Тори, — выплюнул я, и правда хлынула наружу, словно я никогда и не мог ее сдержать.

Его глаза расширились от удивления. — Ты… ревнуешь? — спросил он.

— Нет, — быстро солгал я, в моих венах поднимался жар. — Конечно, нет. С чего бы мне ревновать? Это просто дело принципа.

— Какого принципа? — потребовал он.

— Ты нарушил свое обещание Дариусу, — в ярости сказал я, усаживаясь поудобнее. — Ты поклялся, что больше никогда не укусишь ее, а теперь он мертв и мерзнет в гробу, и ты думаешь, что это нормально для тебя — просто пренебрегать любыми обещаниями, которые были между вами.

Глаза Калеба закрылись, и он стыдливо опустил голову, отступая назад. — Все было не так. У нас были проблемы. Мне нужна была магия, и она настаивала… я должен был.

— Да, неважно. — Я соскочил со стола, повернувшись к нему спиной и взяв карты Таро, на которых я был вынужден сидеть, пока он прикреплял мой сосок обратно к моему телу. Я незаметно оторвал одну из них от своей задницы, где она застряла; «Любовники» смеялись надо мной, пока я засовывал карту в колоду и тасовал.

— Я не хотел нарушать это обещание, — продолжил он.

— Ага, — пренебрежительно ответил я.

— Сет, — прорычал он.

— Хочешь погадать? Давай посмотрим на твою правду, Кэл, — холодно сказал я, переходя на другую сторону стола и опускаясь на сиденье. Он посмотрел на меня сузившимся взглядом, и я решительно взял на себя смелость продолжить.

Я вытащил карту, перевернул ее и обнаружил, что «Справедливость» перевернута.

— Нечестность, — объявил я, швырнув в него карту порывом воздуха так, что она ударила его по лицу. — Похоже, ты о чем-то лжешь, Кэл. Может быть, ты лжешь своему лучшему другу. Кто может сказать? Может, ты скрываешь что-то вроде… ой, не знаю… давай спросим у карт.

Я вытащил еще одну и, сюрприз, сюрприз, там были «Влюбленные». Я отбросил ее от себя, так что она снова ударила его по лицу, и он выругался в гневе. — Возможно, тайная любовная связь. Это был бы настоящий скандал. Интересно, кто бы это мог быть?

— Ты не можешь делать такие выводы, ты даже не даешь мне самому вытащить карты и просто строишь догадки на их основе, — шипел он, но я продолжил.

— Дело не во мне, Калеб. Дело в картах. Я ничего такого не говорю. О, смотри, «Смерть», — объявил я, снова посылая ее в его сторону, но на этот раз его рука поднялась, чтобы заблокировать ее, но я был быстрее и вместо этого ударил его по уху. — Возможно, смерть былых отношений? Друг на всю жизнь отброшен в сторону? Наверняка это могло быть.

— О чем ты говоришь? — надулся он.

— Ты мне скажи, — рявкнул я.

Я собирался вытянуть еще одну карту, но Калеб наклонился вперед, выхватил все карты из моих рук и подбросил их в воздух, дождь судьбы и предначертаний обрушился на нас, пока мы смотрели друг на друга.

«Колесо Фортуны» приземлилось на его плечо, и я подобрал его с комком в горле.

— Неизбежность, — прошептал я.

— Ты пьян, и бредишь, — сказал Калеб, провел рукой по волосам и выбил «Колесницу» из своих кудрей. Она стояла вертикально, означая чувство контроля, но когда она рухнула вниз и приземлилась передо мной, она перевернулась вверх ногами. Потеря контроля, хаос, разрушение силы воли.

Я поднял голову и посмотрел на него со своего места, бушующая во мне суматоха поднималась на поверхность моей кожи, умоляя выйти наружу.

— Поговори со мной, — тихо сказал он, наклонившись и положив руку на мое обнаженное плечо. Контакт кожа к коже с ним был подобен наркотику, а я являлся безнадежным наркоманом. Я сломался прямо перед ним, алкоголь развязал мой язык и позволил выпустить часть моей правды.

— Иногда мне снится, что я просыпаюсь и вижу, что все ушли. В темноте и мне холодно, чертовски холодно. По моим венам струится мороз, и я чувствую потерю всех вас. Но что, если однажды я проснусь и пойму, что это больше не кошмар? Это реальность, — я схватился за Калеба, ощущая его надежность, чтобы убедиться, что он все еще здесь, и он поднял меня на ноги, притянув к себе. Когда я снова заговорил, мой голос был хриплым шепотом отчаяния: — Если ты должен уйти, пожалуйста, будь последним.