ты хотя бы любила Прибрежье, я бы тебя понял, но ты же сама уже год спишь и видишь, как сбежишь отсюда и никогда не вернешься.

Глядя на него с печальной улыбкой, Линетта протянула руку и нежно коснулась его щеки.

— Это не единственная причина. Я разговаривала с Мартином, — сказала чистую правду.

Линден, на мгновение смеживший веки, принимая эту нехитрую ласку, резко распахнул глаза, перехватил ее руку за запястье и отвел от своего лица, глядя на Лину в полнейшем изумлении. Было очевидно: он не допускал даже мысли, что наставник может вмешаться в его личную жизнь. Как там сказал сам Викандер? Это не его дело.

— Что он тебе сказал?

Лина покачала головой, все еще глядя на него с улыбкой и не отнимая своей руки. Напротив, тяжесть чужой ладони на ее запястье казалась сейчас самым правильным из всего происходящего.

— Правду. Ничего такого.

— Я его прибью, — с чувством пообещал Айрторн.

— Не за что, — убежденно возразила Линетта. — Мартин просто открыл мне глаза на некоторые вещи, до которых я сама додумалась бы нескоро.

— И какие же это вещи? — уточнил он язвительно.

— То, что наш брак повлечет за собой кое-что посерьезнее брошенного Лукрецией "Да вы с ума сошли" и гнева родителей.

— Да наплевать.

— Мне не наплевать. — Линетта все же высвободила свою руку, и он не стал ее удерживать. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты положил жизнь на борьбу с целым миром. — Линден нахмурился, слушая ее, однако не перебивал, и она продолжила: — Ты заслуживаешь большего.

— Давай я сам решу, чего я заслуживаю, — буркнул он коротко.

— …Ты сам возненавидишь меня за то, что связался со мной. Наша жизнь станет борьбой против всех. Зачем тебе это? Ради меня?

— Да, черт возьми, — кажется, он впервые повысил на нее голос.

— А что, если этот мир не нужно менять? — вспыхнула Лина в ответ. В конце концов, кому ей говорить то, что она думала и чувствовала, если не ему? — Если бы Дорнан не пытался ничего изменить, ничего бы этого не было. Он женился бы на темной или на бездарной, как все другие маги его цвета. Но нет. Дорнан захотел изменить законы природы. И что из этого вышло?

— Ни ты, ни я не собираемся кого-либо убивать, — огрызнулся Айрторн.

Но она только замотала головой.

— Я не хочу испортить тебе жизнь. Я просто… — Лина все-таки всхлипнула, хотя и обещала себе не плакать. Зажала губы тыльной стороной запястья и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — наконец закончила фразу.

Линден молчал. Сидел рядом и молчал.

Она решилась поднять на него глаза.

— Ты меня любишь? — спросил он серьезно, перехватив ее взгляд.

Это было единственным, в чем Лина не сомневалась несмотря ни на что.

— Больше всех и всего на свете.

— Тогда все остальное не имеет значения.

— Имеет, — Она едва не взвыла. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты пытался изменить мир, ясно? Этот мир просто раздавит и тебя, и меня. Сожрет.

— Подавится, — процедил Линден сквозь зубы.

— Не подавится, а облизнется, — выпалила Лина, сорвавшись на крик.

Его лицо окаменело. Он просто сидел и смотрел на нее, не произнося ни слова и не шевелясь, и она чувствовала себя последним ничтожеством под этим взглядом, потому что знала, что сейчас ему больно так же сильно, как и ей.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Айрторн выдохнул, отвел взгляд и уперся ладонью в покрывало. Задумчиво провел пальцем по цветочному узору.

— Ладно, — произнес еще одну субъективную вечность спустя. — Ладно, — спокойно, без прежних эмоций. — Как скажешь.

И ей показалось, что она чуть ли не воочию слышит, как он со скрипом, титаническим усилием воли натягивает на свое лицо улыбку.

— Уезжай один, — придушенно повторила Линетта. — Так будет лучше.

Он усмехнулся и покачал головой каким-то своим мыслям, и лишь после этого вскинул на нее глаза.

— Ну, и чего ты тогда ждешь? — Ехидно изогнул бровь.

— Чего? — переспросила Лина, растерявшись.

А Линден развел руки в стороны и улыбнулся шире.

— Иди ко мне.

Это было так странно и неожиданно, что она не то что не пошевелилась, а обмерла.

Линден рассмеялся, не иначе как от выражения ее лица, затем поймал Лину за руку и потянул на себя. И уже через секунду Линетта вновь оказалась распятой на кровати, а он склонился над ней, придавив к покрывалу своим телом.

— Прощаться будем, — заявил авторитетно и впился в ее губы требовательным поцелуем.

Без особой нежности или осторожности, почти так же, как в их самый первый раз.

Так, как ей сейчас было нужно.

ГЛАВА 36

— Джоэль Ренье, — задумчиво произнес Крол-младший, владелец заведения под названием "Кролик и лис", и потер взмокшую лысину. В помещении было натоплено так, что, несмотря на бушующую за окнами метель, хотелось выбежать наружу, едва войдя. — Темный маг…

— Он самый, — буркнул черный, оглядывая внутреннее убранство трактира со смесью отвращения и скуки во взгляде.

Впрочем, навряд ли здесь что-то изменилось с их прошлого визита — те же засаленные столы, нестиранные шторы. А это что? Лина всмотрелась в стык когда-то светлых стен под потолком — кажется, черная плесень.

— И Линетта Деверо. — Пришлось снова повернуться к трактирщику, когда он зачитал имя со второго удостоверения. — Светлый маг.

— Да, верно, — подтвердила она и, не дожидаясь, пока Крол измажет ее документы жирными руками еще больше, выдернула те из его захвата и, тщательно очистив магией, убрала обратно во внутренний карман распахнутого еще с порога плаща. — Но мы, кажется, уже знакомы.

Ренье одобрительно хмыкнул, а трактирщик выпучил на нее глаза. Прошелся оценивающим взглядом с головы до ног, задержался на груди в теплой кофте с высоким глухим горлом, затем на ногах в брюках, заправленных в высокие сапоги, и лишь затем вернулся к лицу. Скривился — в праздничном платье Лина явно понравилась ему больше.

— В гляделки будем играть или работу работать? — не выдержал особенно раздраженный под вечер Ренье.

Крол одарил его неприязненным взглядом, после чего наконец стукнул задвижкой и поднял столешницу, открывая проход во внутренние помещения.

— Опять, что ли, на кухне? — презрительно поморщился черный маг.

— Тш-ш-ш, — шикнул на него трактирщик и на всякий случай пробежался взглядом по помещению. Обед давно прошел, до ужина было рано, поэтому в этот час посетителей в зале имелось немного, а тех, кто присутствовал, больше интересовало содержимое их кружек, нежели то, что какая-то нечисть вновь поселилась в