— В качестве человека, который поможет установить истину и тем самым избавить Европу от многих проблем.

Венец «спасителя человечества» вновь замаячил над моей головой. Тут очень кстати появился официант с двумя бокалами, где кубики льда соседствовали с двойными порциями виски.

— Вы не преувеличиваете? — осторожно спросил я, с наслаждением вдыхая аромат «Laphroaig». — Спасение Европы — непосильный труд для одного человека.

— Успокойтесь, — усмехнулся Чарльз, покачивая в руке свой бокал. — Вы не останетесь в одиночестве. Есть много людей, которые согласны с моей точкой зрения. В том числе — ваш отец, Эндрю.

— Не уверен, что это — положительный фактор, — с сомнением сказал я. — Отец слишком крупная фигура для любого союза. Похоже на вальс со слоном в качестве партнёра. Рано или поздно, но слон всё равно вас задавит, и лишь оттого, что он — слон, а вы — нет.

— Это время ещё не наступило, — успокоил меня Чарльз. — Впрочем, давайте вернёмся к нашим арабам. В сентябре 1997 года, сразу после акции в Париже Абу аль-Хауль исчез, и почти два года о нём ничего не было слышно. Но три дня назад мы получили от французов интересную информацию. В конце февраля полиция города Марселя арестовала шестерых албанцев из организации Аджима Гахи, действующей на территории Франции и Италии. Основная сфера их деятельности — торговля наркотиками, но они не брезгуют и другими способами заработка. Один из них, Хасан Саджи, на допросе упомянул имя Абу аль-Хауля. Хасан Саджи утверждал, что в августе 1997 года ему было приказано участвовать в одной из акций аль-Хауля, и этот приказ он тогда получил от своего босса. Кроме того, Хасан намекнул, что сейчас «Отец Ужаса» вновь находится во Франции и недавно встречался с Аджимом Гахи в Париже.

— Вряд ли можно доверять словам албанца, арестованного за торговлю наркотиками, — возразил я. — Французская полиция часто работает по старинке, а при желании из человека можно выбить любые показания.

— Дело не только в нём. В числе других подручных Аджима Гахи был задержан один албанец, который был не простым исполнителем. В «семье» Гахи он отвечал за финансы. Большая часть документации попала в руки полиции, и французам удалось установить, что в августе 1997 года на счета подставной фирмы, принадлежавшей Гахи, было переведено пять миллионов долларов. Два месяца назад аналогичным способом было переведено ещё десять миллионов долларов.

— Первая дата совпадает, — признал я, — но где гарантия, что эти деньги действительно получены за убийство Доди аль-Файеда?

С довольной улыбкой Чарльз поднял свой бокал и сделал приглашающий жест:

— Это было довольно сложно, но мне всё же удалось проследить, откуда на счета Гахи поступали деньги. Кстати, удалось не без помощи вашего отца. И в том и в другом случае отправителем был Усама бен Ладен. Бинго?

— Бинго, — я тоже поднял бокал. — Вы хотите, чтобы я нашёл этого Гахи и выбил из него информацию?

— Разумеется, нет. Вы всё время торопитесь делать выводы, мой друг, а ведь я ещё не всё сказал. Французская DST уже давно наблюдает за человеком по имени Робер Сиретт. В настоящий момент они имеют все основания полагать, что этот человек может оказаться Абу аль-Хаулем.

— И что собой представляет месье Сиретт? — спросил я без особого интереса. Пришёл, увидел и ушёл, так получается? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Моя вера в чудеса иссякла очень давно, в тот день, когда умерла мама. Мне тогда было пять лет. С тех пор в моей жизни так и не произошло ни одного доброго чуда.

— Фоторепортёр. Работает на множество изданий, постоянно в разъездах, но иногда подолгу живёт во Франции. Оснований для его ареста у французов пока нет, однако есть ряд совпадений, которые заслуживают внимания. Летом 1997 года Сиретт был в Париже, летал на Сардинию, его видели другие папарацци, преследовавшие Диану Спенсер. Правда, в ночь на 31 августа его не было на месте аварии, но это, как вы понимаете, не имеет особого значения. Зато уже 2 сентября он надолго уезжает в Африку и появляется в Париже лишь недавно. Есть и другие совпадения, чисто физические: рост, вес, тип фигуры… Почему вы улыбаетесь?

— Нет-нет, это я так. Простите, Чарльз, вы можете не продолжать, я уже всё понял. Если для того, чтобы отделаться от арабов, американцев, вас, моего отца и других доброжелателей, мне нужно съездить в Париж и взглянуть в глаза этому папарацци, — я согласен и готов выехать немедленно. Когда отправляется Eurostar?

— В Париже вы должны оказаться завтра, но есть ещё одно обстоятельство… Я уже говорил вам, что эта миссия рассчитана не на одного человека. Непременным условием будет участие… Эндрю, поймите меня правильно: я обещал сделать это и не могу нарушить данного слова.

— Вы хотите подсунуть мне пожилую лесбиянку с собачкой? — усмехнулся я. — Смелее, Чарльз. Жизнь сводила меня с такими персонажами, что бедняга Гойя просто умер бы от зависти.

— Это ливиец, — наконец решился произнести Чарльз. Я едва не поперхнулся глотком виски. Чего-чего, но такого я не ожидал.

— Это что, шутка?

— Нет, вы неправильно меня поняли, — поспешно начал оправдываться Чарльз. — Сейчас я вам всё объясню. Вы, наверное, слышали, что Каддафи наконец согласился выдать двух офицеров своей разведки, которые подготовили и осуществили взрыв американского самолёта в 1988 году? Но среди условий, которые выдвинул Каддафи, значилось непременное участие представителя Ливии в официальном расследовании обстоятельств смерти Дианы Спенсер и Доди аль-Файеда. Я был вынужден дать согласие. Представитель Каддафи приезжал в Лондон, с ним работал Джерри Сен, которого вы знаете. Судя по его рапортам, они легко нашли общий язык…

— Зачем вам это нужно, сэр? — спросил я напрямик. Слишком уж много ненужных слов произнёс мой собеседник, чтобы я не заподозрил какого-то подвоха.

— Понимаете, Эндрю, — ответил англичанин, задумчиво потирая двумя руками бокал, — сейчас Каддафи повернулся к Западу лицом. Если вспомнить историю наших отношений с Ливией, то это очень большой, огромный прогресс. Чёрт с ними, с этими террористами, пусть он оставит их себе. Но портить хрупкие отношения с Ливией… Этого мы себе позволить не можем.

Мысленно я снимал перед ним каску. Государственник до мозга костей, Чарльз, даже будучи выдворен со службы, по-прежнему продолжал думать о благе Соединённого Королевства.

— Замечательно, Чарльз, — кивнул я, пытаясь разглядеть в зале официанта. — Одним арабом больше, одним меньше… В конце концов, у Каддафи тоже хватает проблем с исламистами. Лучше скажите, что вы думаете насчёт двойного виски?

— Эндрю?

— Да, сэр?

— Эндрю, ливиец здесь, — с нажимом сказал Чарльз. Взглянув на часы, он уточнил: — Уже пятнадцать минут он ожидает на улице, в машине.

— Э-э… Да, — сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать. — Мне кажется, сэр, имеет смысл пригласить его присоединиться к нам?

Чарльз удовлетворённо кивнул. Обернувшись лицом к залу, он нашёл взглядом одного из посетителей ресторана, ранее не вызывавшего у меня никаких подозрений. Прежде всего потому, что этот человек был китайцем. Он сидел через два столика от нас, и последние сорок минут я с удовольствием наблюдал, как этот упитанный господин, придав своему лицу чрезвычайно возвышенное выражение, разделывает «лакированную утку по-пекински». Весьма трудоёмкое занятие, в своё время я так и не сумел освоить эту премудрость. Мгновенно отозвавшись на едва заметный жест Чарльза, китаец отложил в сторону плоский нож, и в его руке появилась портативная рация. Кроме любителя утки на жест Чарльза отозвался ещё один человек. Улыбчивый официант, невесть откуда взявшийся у нашего столика, почтительно замер в ожидании.