— Ты варишь кофе с утра до вечера, — учтиво произнёс я положенную фразу, неизвестно откуда всплывшую в памяти. Абдаллах довольно засмеялся:

— А ты делаешь успехи, Андре.

Перелив кофе в красивый кофейник с длинным широким носиком — далля и держа его в левой руке, правой рукой ливиец подхватил с подноса две небольшие изящные чашки и, плеснув в одну из них немного кофе, демонстративно поднёс её к губам.

— Не отравлено, заметь, — сказал он, демонстрируя мне пустую чашку. Я молча улыбнулся. Следующая чашка по традиции полагалась почётному гостю, то есть мне. Делая первый глоток под внимательным и нетерпеливым взглядом Абдаллаха, я искренне надеялся, что это будет не слишком большая гадость. Но, против моего ожидания, кофе оказался просто великолепен, горячий, крепкий, пахнущий специями, умеренно горький, его вкус долго сохранялся во рту уже после того, как был сделан последний глоток.

— Ещё чашечку? — предложил ливиец, с довольной улыбкой наблюдавший за моей реакцией.

— Если можно, — согласился я.

— Кофе обычно предлагают три, иногда четыре раза, — серьёзно заметил Абдаллах. — А затем можно поговорить о делах.

Налив себе совсем немного кофе, он ловко опустился на ковёр рядом со мной и, облокотившись на стоявшее сзади седло, блаженно потянулся.

— Слава Аллаху, что мне не часто приходится принимать дома таких дорогих гостей.

— Тогда, в Ливии, я порвал отношения с отцом, — тихо сказал я. — Но потом… Я взял эти деньги. Если хочешь…

Он жестом остановил меня.

— Оставь, Андре. Это — твои деньги. А мои — у меня, и слава Аллаху, мне их хватает. Помнишь, я мечтал о «Ламборджини»? Теперь у меня есть эта машина. Хочешь ещё кофе?

— Нет, спасибо, — отказался я. — Я уже выпил две чашки. Поговорим лучше о делах.

— Нет проблем, — кивнул он. — Мне поручено найти свидетельства участия англичан и американцев в гибели Доди аль-Файеда. Насколько я понимаю, у тебя немного иная задача?

— В общем-то, да, — осторожно ответил я. — Во всяком случае, мне хотелось бы установить, кто именно стоит за смертью Дианы Спенсер и аль-Файеда.

— Мухаммед аль-Файед обещал вознаграждение тому, кто докажет причастность англичан к этому делу, — прищурился Абдаллах. — Ты знаешь об этом? Приличные деньги.

— У меня есть деньги, — напомнил я с кривой усмешкой. — Мне нужен человек.

— Абу аль-Хауль, — закончил за меня ливиец. — И ты веришь, что он существует?

Это было что-то новенькое. Стараясь не выдать своего интереса, я лениво спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, — отрезал Абдаллах. — Американцы гоняются за ним с 1993 года, хотя последние пару лет они перестали трубить об этом на всех углах. Теперь в гонку включились англичане, — он презрительно фыркнул. — Андре, это твоё дело, но если хочешь добрый совет…

— Не хочу.

— Извини. Не обижайся. Мне просто жаль того времени, которое ты потеряешь.

— Что тебе известно об аль-Хауле? — напрямую спросил я. Ливиец покачал головой.

— Андре… Я знаю, что тебе приказано найти аль-Хауля, и знаю, что ты будешь его искать, но я не верю, что твои поиски увенчаются успехом. У нас свои источники информации, но даже Национальному Бюро неизвестно, существует этот человек на самом деле или же это миф, придуманный бен Ладеном.

— Что связывает бен Ладена и Национальное Бюро?

Абдаллах демонстративно потёр ладонь о ладонь, повторяя жест Пилата.

— Каддафи никогда не будет иметь общих дел с Усамой бен Ладеном, а тот никогда не станет обращаться к Каддафи за помощью. Мы не друзья, мы скорее враги, хотя война ещё не объявлена.

— У меня другая информация, — возразил я.

— Да? — кисло улыбнулся Абдаллах. — О том ведомо Аллаху. Хотя в чём-то ты прав: в меня недавно стреляли, а неделю назад какой-то псих обложил себя взрывчаткой и попытался войти в мой дом в Триполи.

— Ты его не принял? — улыбнулся я.

— Охрана остановила. Три человека погибли во время взрыва, пришлось набирать новых телохранителей, — с досадой отмахнулся Абдаллах.

— И ты утверждаешь, что война не объявлена?

— Я понятия не имею, кому это могло понадобиться, — развёл руками ливиец. — Можно подозревать и бен Ладена, и американцев в равной степени. Но началось это сразу после моего визита в Европу.

— То есть — в Лондон? — уточнил я.

— Лондон, Париж, — кивнул Абдаллах. — Правда, здесь я имел несколько встреч…

— «Мировой фронт Джихада»? — наугад предположил я. И попал точно в цель. Ливиец настороженно вскинул на меня глаза, словно пытаясь понять, что мне ещё известно.

— Ну хорошо, — согласился он. — Признаю. У нас были проблемы. Вооружённые исламские группы в Ливии, они базировались на востоке страны. Но всё это уже неактуально. Мы с ними покончили. Ну, почти покончили. Усама бен Ладен поклялся на Коране, что не имел к ним никакого отношения. Что тебе ещё нужно?

— От тебя? Ничего, — искренне сказал я. — Разве что… Скажи, пожалуйста, какого чёрта ты собираешься делать в Париже?

— А ты? — быстро перебил он.

— Ну нет. Так дело не пойдёт. Если мы собираемся работать вместе, то нужно хоть немного доверять друг другу.

— Вообще-то я планировал начать с «Lido», — хитро ухмыльнувшись, признался Абдаллах. — А дальше… Верю, что Аллах направит меня в нужную сторону.

Мои призрачные догадки на глазах обретали плоть и кровь. Прикрываясь красивыми фразами, на самом деле ливийцы под шумок пытались решать свои собственные проблемы.

— Я тебя верно понял: ты не собираешься делать ровным счётом ничего?

Внимательно поглядев на меня, Абдаллах промолчал. Дотянувшись до сигарного ящика, обнаружившегося под одной из подушек, и открыв его, он жестом предложил мне сигару. Я покачал головой и полез в карман за сигаретами. Пожав плечами, Абдаллах осторожно, словно величайшую ценность, достал из ящичка сигару, маленькой гильотиной отсёк кончик, затем долго и сосредоточенно раскуривал и, лишь выпустив первое облачко дыма, произнёс:

— Андре, то, что я тебе сейчас скажу, известно многим. Но я могу очень дорого заплатить за эти слова. Не надо, не возражай. Я знаю, что ты хочешь сказать, и верю тебе. Просто я хочу, чтобы ты понимал, насколько я тебе верю.

Сделав паузу, он пристально взглянул мне в глаза. Улыбнулся. И вновь вернулся к своей сигаре.

— Каддафи желал, чтобы мы доказали причастность спецслужб Запада к гибели Дианы и аль-Файеда. Но это было два года назад. Сейчас всё изменилось. Каддафи и сам прекрасно понимает, что попадёт в очень трудное положение, если такая связь действительно будет обнаружена. Но — весь мир знает, что Муамар Каддафи никогда не меняет своего решения. Значит…