Она сообщила, что его жена вместе с детьми пошла по магазинам, и сделала ему кофе с сэндвичем.

— Найджел, милый, — сказала Энни, когда ее зять, немного согревшись, стал выглядеть, как все нормальные люди. — Знаю, нехорошо совать нос в чужие дела, но хочется надеяться, что ты не станешь уговаривать Сару вернуться с тобой обратно. Ты даже не представляешь, как она изменилась за последние несколько месяцев… Мне кажется, ты и сам увидишь, что она вновь стала той девушкой, на которой ты когда-то женился.

— Не волнуйтесь, миссис… Энни, — решительно произнес Найджел. — Я нашел работу в Честере. Платят там, конечно, мало, да и работа ниже моих интеллектуальных способностей, но я готов на все, что угодно, лишь бы удержать Сару.

Улыбаясь, Энни похлопала его по плечу.

— Узнаю своего Найджела! Ну, теперь, когда ты закончил пить кофе, можешь отнести бутылочку со смесью одному из своих шуринов. Я слышала плач, а стало быть, Роб сейчас поднимет на ноги весь дом.

Она обрадовалась приезду Найджела, но это означало, что Сара скоро покинет ее, да и Дэниел в последнее время, кажется, снова куда-то собирался. Энни могла с уверенностью сказать, что ему не терпится поскорее смотать удочки, однако на этот раз она не останется в одиночестве. Ее дочь будет неподалеку, и у нее есть Роб и Энди. Наступит день, и они тоже покинут родные пенаты, но это произойдет в столь необозримом будущем, что об этом пока не стоило и думать. Энни уповала лишь на то, что судьба будет к ней милостива и ей не придется оставить их одних раньше времени. Но это было еще не все. Бен решил посвятить живописи все свое время, причем мог заниматься этим где угодно, в том числе и в Ливерпуле. Он сделал Энни предложение. Ей нужно было лишь решиться на этот шаг. Энни знала, что с Беном Уэйнрайтом ей будет комфортно и она окажется в надежных руках.

Выдался один из тех дней, которые Энни так любила: стояла поздняя осень, бодрящая и ослепительно солнечная, хотя и не особенно теплая.

Близнецы сидели у камина, расставив ножки и крепко упираясь подошвами в подошвы брата. В образовавшемся кольце их пухленьких ножек стоял деревянный игрушечный гараж с покатыми стенами, по которым малыши закатывали на крышу маленькие, со спичечный коробок, машинки, принадлежавшие когда-то Дэниелу. Когда на крыше уже не оставалось места, они по одной сталкивали их вниз, громко имитируя звуки работающего мотора. Судя по выражению их лиц, малыши были всецело поглощены своим занятием, словно то, что они делали, казалось важнее чего бы то ни было на свете. Они даже не представляли себе, что в этот день вершится история.

Телевизор не выключался с раннего утра. В течение недели в политической жизни страны продолжалось отчаянное соперничество между Майклом Хезелтайном и Маргарет Тэтчер в борьбе за лидерство в партии консерваторов. Ко всеобщему удивлению, поддержка Маргарет Тэтчер со стороны членов парламента от тори была гораздо меньше, чем ожидалось. А виной всему было введение столь непопулярного подушного налога, вызвавшего волну возмущения по всей Англии. Даже Энни принимала участие в нескольких маршах протеста, всюду возя с собой в коляске своих малышей. Когда партийные выборы вышли во второй тур, Маргарет Тэтчер, боясь проиграть и стараясь избежать позора, объявила об отставке. Энни, сидя перед телевизором, ждала, когда «железная леди» прибудет в палату общин, чтобы в последний раз появиться на публике в качестве премьер-министра.

Энни вздрогнула, когда открылись раздвижные окна и в гостиную вошли два человека, аккуратно вытирая ноги о половик так, как это обычно делают незнакомцы, очутившиеся в чужом жилище. События, разворачивающиеся на экране телевизора, были настолько захватывающими, что Энни совершенно забыла о том, что мистер и миссис Лофтус осматривают дом и участок.

— Я в восторге от ивы, — сказала миссис Лофтус, — но агент по недвижимости, к сожалению, забыл упомянуть о летнем домике.

— Летнем домике? О, вы имеете в виду беседку! — Энни пыталась одним глазом смотреть на посетителей, а другим — в телевизор.

— Вы не против, если мы еще раз поднимемся наверх?

— Ну разумеется, нет. Осматривайте все, что хотите. В конце концов, покупая дом…

Казалось, она совсем забыла, что хотела сказать, так как в данный момент на экране телевизора показывали, как миссис Тэтчер покидает Даунинг-стрит. Теперь камеры сфокусировались на переполненных скамьях палаты общин, где атмосфера была накалена до предела.

Мистер и миссис Лофтус спустились обратно.

— Нам очень нравится ваш дом.

Мистер Лофтус потер руки. Он выглядел довольным, как человек, который уже давно занимается поиском подходящих вариантов и наконец-то нашел то, что искал.

— И долго вы здесь живете?

— Почти тридцать лет.

Миссис Лофтус внимательно смотрела на малышей. Казалось, ей очень хотелось взять их на руки.

— А как их зовут?

— Это Энди, а это Роб.

— У них такой же цвет волос, как и у вас, но в остальном они не очень-то похожи на маму.

— Они копия своего отца. Им почти три годика, — добавила Энни, предвосхищая следующий вопрос женщины.

Мистер Лофтус ходил по комнате, засунув руки в карманы, словно уже чувствовал себя здесь полноправным хозяином.

— Честно говоря, я удивлен, что вы решили продать это жилище.

— Тридцать лет — слишком долгий срок, чтобы жить в одном и том же доме. Мы перебираемся в Сефтон-парк, поближе к моей дочери.

Два года назад Сара открыла детский сад прямо у себя на дому. Теперь, когда Анна-Мари была подготовлена к школе, а Сара хотела закончить обучение в ливерпульском университете, Энни заступит на должность воспитательницы этой детской группы и, когда надо, будет присматривать за внучатами. А когда-нибудь в будущем она и сама планировала воспользоваться университетским дипломом.

До миссис Лофтус наконец дошло то, что происходило на экране телевизора.

— Она подала в отставку, не так ли? Думаю, это конец целой эпохи. — Они стояли, наблюдая за тем, как миссис Тэтчер садится на свое место в палате общин. Затем миссис Лофтус, пожав плечами, сказала: — Пожалуй, нам пора уходить, дорогой.

Мужчина обратился к Энни:

— Мы незамедлительно отправимся к агенту по недвижимости. Мы определенно намерены купить ваш дом. — Они обменялись рукопожатием. — Ну что ж, до свидания, миссис… Извините, запамятовал, как вас зовут.

— Кэмпбелл, — сказала Энни. — Миссис Кэмпбелл.

Это было представление, полное пренебрежения и ничем не прикрытой спеси. На задних рядах с поникшими от стыда головами сидели политики, которые фактически предали своего лидера. Энни еще никогда не доводилось быть свидетельницей столь драматической и эмоциональной сцены.

Миссис Тэтчер покинула палату общин, и тут затрещал телефон. Вероятно, звонил агент по недвижимости, чтобы сообщить, что дом продан.