— Торос, мой старый друг, — сказал Трайс, — прошу тебя, не дай ему прикончить меня!

Ревок хотел ответить, но почувствовал, что его рот все еще полон крови от не-слова, которым ему удалось вырубить демона в коридоре. Только это как-то действовало на тварь.

Вместе с тем причиняло серьезную боль и раздирало ему горло. Ревок провыл еще одно не-слово. Приближавшаяся инкубула отлетела назад, словно ее только что ударил в грудь танковый снаряд.

Ревок неожиданно почувствовал ментальные энергии. Этот след, скорее всего, присутствовал с самого начала, но Торос был слишком занят, чтобы обратить на него внимание. Секретист потянулся сознанием, но не к демону — это было просто бессмысленно, — а к тому разуму, что управлял происходящим с безопасного расстояния.

— Торос! — закричал Жадер Трайс.

Бронзовый Вор устремился вперед. Еще два не-слова, произнесенные в муках, вновь заставили его отлететь назад. Но настоящий контрудар Ревок наносил в другом месте. Пока его крик избивал монстра, сознание его неслось огненным вихрем в темноту, в глубины города.

— Ближе. Ближе. Есть! Какой-то кривляющийся недоумок по имени Кинер.

— Сол? — произнес Куллин.

— Ох… — откликнулся Кинер.

— Сол, немедленно отключайся. Сейчас же.

Орфео Куллин отнял руку от сферы, чтобы прервать контакт. Он почувствовал то, что приближалось. Мстительная телепатическая ярость ужасающей силы обрушила сокрушительный удар на Сола Кинера. Мозг псайкера мгновенно взорвался. Из глазниц вырвалось пламя.

По нему прокатилась яростная дрожь, и мертвое тело Кинера повалилось на пол.

Освободившаяся, внезапно лишенная управления, инкубула зашаталась, потеряв равновесие. Она окинула взглядом двор, и языки пламени отразились на поверхности шлема. Затем существо жалобно простонало, поежилось и взлетело, растворяясь в ночи.

Ревок обернулся и посмотрел на своего начальника. Из дворца за их спинами доносились крики паники и недоумения.

— Всемилостивейшие безымянные боги, — пробормотал Жадер Трайс. — Все мои прежние долги перед тобой — просто ничто. Теперь я задолжал тебе своей жизнью.

Изо рта Тороса Ревока текла кровь. Губы его были разбиты. Он сплюнул кровь на каменные плиты и вместе с ней — выбитый зуб.

— Я только выполнял свою работу… лорд, — прошепелявил он.

Орфео Куллин подхватил управляющую сферу, выпавшую из рук безжизненного тела Кинера. Она дымилась и была горячей.

— Вот дерьмо! — произнесла Лейла Слейд.

— И в самом деле, — сказал Куллин. Он казался крайне смущенным.

— Что произошло? — спросил Леззард.

— Они оказались сильнее, — ответил Куллин. — Я приношу свои извинения, магус-таинник. Я недооценил их возможности.

— Мы… проиграли? — спросил Артуа.

— Сегодня? Да, судя по всему. Брат Артуа, моя задача — способствовать вашему делу. Вы обратились ко мне за моими навыками и опытом. Я здесь не только потому, что умею все правильно организовать, но и потому, что знаю, как поступить в случае, если события отказываются разворачиваться в соответствии с планом. Это просто заминка. Мне надо немного подумать и решить, как лучше спланировать продолжение.

— Заминка? — Артуа высокомерно посмотрел на него.

— А может, даже и не заминка, — произнес Куллин. — Пусть ваши братья обратятся к своим зеркалам. Исследуйте перспективы и детерминативы на следующий день или около этого. Возможно, что, даже не убивая главного управляющего, мы уже избавились от его причастности к событиям.

— А что насчет вашего слуги? — спросил Стефой.

— Он вырвался на свободу. Вернется сюда через несколько часов и самостоятельно отключится. Удостоверьтесь, чтобы его хорошо накормили, иначе он не захочет помогать нам в следующий раз, когда это потребуется. И еще нам понадобится новый псайкер. Кто-нибудь очень способный. В этот раз мне хотелось бы, чтобы его поисками занялась Братия… и лучше, если он будет из другого мира. Доставьте его сюда.

— Конечно, — сказал Леззард. — Что-нибудь еще, Орфео?

— Мне надо подумать, магус.

— Да, но пророчество…

— Только пророчество меня и беспокоит, магус-таинник. Я сделаю так, чтобы оно исполнилось со стопроцентной вероятностью.

Орфео Куллин развернулся и вместе с Лейлой Слейд покинул подземелье.

— Думаю, нам лучше уехать, — прошептала она.

— А мы и уезжаем, Лея.

— Я имею в виду планету. Дела идут паршиво. И Братия может разозлиться, если мы не справимся.

— Мы справимся. Ты просто не понимаешь, почему я присоединился к этой игре. Передо мной редко встает серьезный вызов. И это один из таких случаев, Лея. Предприятие, которое обессмертит мое имя. Разве ты не чувствуешь этого?

— Кое-что я чувствую. То, что эти чокнутые одноглазые прожигают нас взглядами. Говорю тебе, надо принести свои извинения и сваливать.

— Лейла Слейд, кажется, я нанял тебя не за этим.

Она пожала плечами.

— Я голоден, — сказал Куллин. — Мне нужны плотный обед и какое-нибудь развлечение. Последнее представление в Карниворе еще не закончилось?

— Я проверю.

— А завтра все должно быть организовано так, чтобы меня никто не отвлекал. Мне нужно, чтобы ты поискала для меня кое-какие книги и старые альманахи в моей библиотеке. Найди все, что только сможешь, на тему Энунции.

— Да? А что это такое?

— Этого на самом деле никто толком не знает. Просто воспоминание, живущее в мифах. Но человек, который сегодня смог остановить нашего Вора… Готов поставить свою профессиональную репутацию на то, что он воспользовался ею.

— И как это произошло? — поинтересовался Белкнап, осторожно промывая рану стерильным бинтом, вымоченным в антисептике.

— Порезался, когда брился, — сказал Гарлон Нейл.

— Верю, — сказал Белкнап. — Хотя лично мне показалось, что эту рану оставило попадание срикошетившей и закувыркавшейся пули.

Обнаженный по пояс Нейл сидел на деревянном табурете посреди спартански обставленной кухни «Дома грусти». Доктор вывалил содержимое своего мешка на стол. Кюс и Заэль стояли в дверях, наблюдая за ними. Полночь миновала уже почти час назад, и город словно вымер.

— А вы так много знаете об огнестрельных ранах? — произнес Нейл.

— Я знаю многое о многом, мистер. Вот так. Готово. Не допускайте попадания грязи. Я проверю вас дня через два.

Белкнап посмотрел на Кюс:

— Вы говорили, что раненых двое.

— Вторая наверху.

— Ну что ж, показывайте. И давайте уж говорить начистоту: не нравится мне все это. Этот ушлепок — типичный кланстер, а кто вы, я просто и не представляю.