не руководителям «Возрождения», конечно, а, скажем так — группе слежения. Я не знаю, как это реально у них называется…

— Этот араб… Аль-как его…

— Аль-Барауи. Мелкая сошка. Исполнитель. Он действительно хороший программист и действительно активист «Возрождения». Способен убить, если прикажут, — что и сделал. Совершенно зомбированная личность, а ведь умный человек, хороший специалист в области метеорологии и программист, говорят, классный. Но как личность — нуль. Сейчас его допрашвают на Лубянке…

— Он был вчера на даче? — перебила Таня.

— На самой даче — нет. Ждал в лесу, когда закончится… Ну и дождался, взяли его тепленьким. В московский гидромет его действительно направили на стажировку из ЕКА, тут все чисто. Но он уже в Мюнхене был членом «Возрождения» и в Москве продолжал поддерживать контакты. Когда Аркадий влез туда, куда не должен был, Аль-Барауи немедленно позвонили…

— Откуда?

— Не знаю, Таня, этой информации у меня нет. Может, из того же Мюнхена, а может, из Лондона, Эр-Риада, понятия не имею, где у них штаб-квартира, она может быть и в Индонезии, это же всемирная сеть… Ему позвонили и потребовали, чтобы он связался с Аркадием и предупредил по-доброму… Впрочем, может уже тогда Аль-Барауи не просто предупредил Аркадия, а начал угрожать, потребовал сотрудничества… Не знаю.

— Потребовал, — пробормотала Таня, — он действительно стал требовать, мне Тамара Евсеевна рассказала. Только это было глупо. Аркаша терпеть не мог угроз — он тогда делел назло, я это хорошо помню… Его можно было купить одним: поставить задачу, которую он не смог бы решить.

— Может, и так, — пожал плечами Жилин. — Это ведь я уже предположения строю, ребята мне только намекнули… Поскольку Аркадий сумел проникнуть туда, куда, как считали создатели сайта, проникнуть было практически невозможно, то они сделали вывод, что он — хакер высочайшего класса, и его нужно использовать. Поставили задачу. Они сейчас то ли модернизируют сеть, то ли создают новую…

— Вы хотите сказать, что Аркадий стал на них работать? Сам? Без принуждения?

— А вы считаете, что его можно было принудить?

— Я же сказала — нет!

— Он делал программу и, может, получал от этого удовольствие… Во всяком случае, информации о том, что ему платили, у нас нет. Трудно сейчас понять, как бы развивались события, если бы не мать Аркадия. Она, видите ли, защищала сына… Господи, почему иногда матери так глупы?

— Она не глупа, — вскинулась Таня. — Я бы на ее месте…

— Тоже искали бы пароли в вещах сына?

— Не знаю. Может, и нет. Но постаралась бы поговорить с ним…

— Немировская поступила так, как поступила. Нашла пароли и попробовала разобраться, во что вляпался сын. Ее, естественно, тут же вычислили, вот тогда-то Аркадию и был подписан смертный приговор.

— Почему?!

— Не понимаете? Пока Аркадий один знал пароли и работал на «Возрождение», они могли использовать его знания относительно спокойно… Хотя — до поры до времени, конечно. Аркадий не мусульманин, идеи «Возрождения» ему были абсолютно чужды, а методы — подавно. Его бы все равно убили потом, действия матери просто приблизили момент…

— Ужасно, — тоскливо сказала Таня.

— Когда Тамара Немировская влезла на третий уровень, Аль-Барауи получил сообщение о взломе и, как это делал уже не первый раз, позвонил Аркадию — спросить, что происходит. А трубку взяла мать. Не знаю, что он сказал ей…

— Предупредил, чтобы не делала глупостей, — сказала Таня.

— Глупость она уже сделала. Не Аль-Барауи, конечно, а те, кто сидит у компьютеров в Мюнхене или Эр-Риаде… неважно где… решили, что два человека, знающие пароли, — это слишком много. Если знают двое, причем один из них женщина, значит, могут узнать и другие. Конечно, Аркадий — классный программист и был им очень нужен, но теперь-то речь пошла уже о безопасности всей системы. Что важнее — исламское возрождение или жизнь двух людей, даже если один из них гений? В любой спецслужбе не стали бы особенно думать, а в исламской — тем более. И Аль-Барауи получил приказ: убрать обоих. Начали с Аркадия, поскольку, если бы первой убили его мать, он не молчал бы ни секунды…

— Почему не сразу обоих? — Таня сама удивилась тому, с каким равнодушием задала этот вопрос.

— Да потому, что в Москве у «Возрождения» практически нет людей. Собственно, один Аль-Барауи — и все.

— А эти, которые на даче…

— Да он просто заплатил деньги каким-то подонкам… Киллеры — слышали про такую профессию? Они должны были убить Аркадия в ночь на двадцать первое, а чтобы труп подольше не обнаружили, Аль-Барауи договорился с Аркадием о встрече в Бирюлево. Он в тот вечер дежурил и потому узнал об урагане еще часов в восемь, одним из первых. Тогда у него и возникла идея изобразить гибель в результате стихии. Застрелить, проткнуть пулевой канал веткой, а потом — ураган все спишет. И если бы не вы, Таня… Знаете, когда вы меня начали мучить своим предположением, я хотел выставить вас из кабинета. И без того дел невпроворот, а тут вы с дурацкой версией… Извините.

— Можно еще чаю? — спросила Таня. Она постепенно приходила в себя, инстинктивный страх спрятался куда-то, но не исчез совсем, она знала, что ей будет страшно выходить на улицу, хотя причин бояться вроде бы не существовало. Жилин налил ей чай в огромную кружку — поллитра, не меньше, — и она пила почти крутой кипяток, будто живую воду.

— Мухин… — пробормотала она. — Его подставили вы…

— Если бы я знал… — вздохнул Жилин. — Этот араб убирал уже всех, кто взламывал пароли, наверное думал, что Аркадий успел-таки передать информацию знакомым. Ну откуда я мог знать, что Мухин, едва я уйду, полезет взламывать сайт?

— Я бы знала, — пробормотала Таня. — Это ведь порода такая — Аркаша, ваш Мухин… Они в другом мире живут… Жили.

— Наверно, я действительно не понимаю этих людей, — пожаловался Жилин. — Чтобы компьютер заменил человеку живой мир за окном. Бездушная машина…

— Аркаша говорил, что у компьютера есть душа. А у некоторых людей ее нет.

— Может быть, — вздохнул Жилин. — У многих людей нет души, тут я согласен.

— Мне страшно будет возвращаться домой, — призналась Таня, поняв наконец причину своего состояния. — Я думала раньше, что наши хамасовцы — просто тупые ублюдки, местные убийцы… А тут — весь мир, нигде не скрыться, все прозрачно, как на ладони, и ничего с ними не сделаешь…

— Я не специалист по борьбе с террором, — смущенно произнес Жилин. — Собственно, я вообще больше по бытовым преступлениям… Вас кто допрашивал? Старыгин?

— Не помню фамилию. Он назвался, конечно, но я…

— Невзрачный такой, с лысиной и серыми глазами.

— Да.

— Отличный следователь, кстати, напрасно вы о нем так пренебрежительно…

— Вопросы он задавал какие-то пустые, я их