— Разве ты не слышала раскаты грома? — удивился я.

— Нет, — ответила нубийка, подозрительно осматривая меня, — быть может, это шум в твоей голове?

Я ощутил легкое раздражение:

— Безумием пока не страдаю, — в этот момент гром раздался вновь, — вот, слышишь?

Бастет прислушалась к звуку, а затем осторожно произнесла:

— Это не гром.

— А что же тогда?

Она искренне покачала головой:

— Не знаю, мы слышим его уже в течение получаса. Звук повторяется через примерно равные промежутки времени и доносится откуда-то с северо-востока.

Если бы мы сейчас посмотрели на Тиридата, то однозначно заметили, как быстро покрылось испариной его лицо, а в глазах появилась неуверенность.

— Ладно, раз это не гром, тогда плевать, — отмахнулся я, — сейчас нам нужно узнать, где прячется Этеру. Отрежу этому упрямцу ухо, тогда он запоет по-другому… — я не успел закончить речь.

Округу заполонил сильный грохот, словно несколько молний ударили разом, и раскаты грома слились воедино. Почти сразу за ним вдали послышались крики и вопли людей, смешавшиеся в жуткий и протяжный вой. Будто стая голодных шакалов запели свою печальную песню.

Мы с Бастет напряженно переглянулись, а Тиридат, облизав пересохшие губы, дрожащим голосом произнес:

— О, боги всемогущие, они проломили стены!

15

Какое-то время мы хранили полное молчание. И в этой безмолвной тишине доносящиеся крики, в которых угадывались страх, боль и отчаяние, производили еще более жуткое впечатление, нежели оно было на самом деле.

«Хандаипата, — подумал я, — ах ты ублюдок, солгал мне! Сказал же, что штурм города начнется завтра!».

— Как они смогли? — просипел Тиридат, смотря в никуда широко раскрытыми глазами. — Стены Вавилона неприступны.

— Он солгал нам! — рявкнула Бастет. — Атака была запланирована на завтра.

Полностью вернувшись в реальность, я здраво предположил:

— Видимо, утренний туман изменил планы хеттов. Стоит признать, сегодняшняя погода прямо располагала к внезапной атаке.

— Мне нужно в город, — прошептал Тиридат, ни к кому не обращаясь, продолжая смотреть в пустоту и обливаясь потом.

Только сейчас мы вспомнили о пленнике и обратили на него внимание. Я, продолжая держать в руке обнаженный меч, посмотрел на вавилонянина. Бастет, упершись правой рукой в бедро, последовала моему примеру. Только в ее взгляде сквозило куда больше презрения, нежели в моем.

— Что это ты так заторопился? — усмехнулся я. — Боишься, что враги спалят родную хату и вынесут все добро, дарованное Самсу-дитану за верную службу?

Тиридат перестал пялиться в никуда и, наконец, посмотрел на нас:

— Моя семья. Она сейчас в Вавилоне, к востоку от Старого города.

Я и Бастет переглянулись и, кажется, подумали об одном и том же.

Нубийка произнесла:

— Где Этеру?

Осознав безвыходность своего положения, Тиридат с досадой ударился затылком о глиняную стену:

— Если я скажу, вы отпустите меня?

Я кивнул:

— Мы дадим тебе возможность уйти.

Бастет пристально вгляделась в меня, но я был совершенно спокоен и невозмутим.

Судорожно вздохнув и прикрыв глаза, пленник произнес, беззвучно шевеля одними губами:

— Да простят меня боги за подлость и проявленную слабость.

— Что? — нетерпеливо бросил я.

— Этеменанки, — сказал Тиридат, размыкая очи и глядя на нас. От былой уверенности и бравады не осталось и следа. — Мы договорились, что отступим туда и будем защищать землю богов, — воин сжал губы, — он укрывается в Зиккурате.

Мы не успели переварить услышанное, ибо дверь дома резко открылась, и внутрь вошел Гасан. Вид у него был крайне встревоженный и напряженный.

— Простите, что отвлекаю вас… — он запнулся.

— Ну? — надавила на него Бастет.

Проведя тыльной стороной ладони по лбу, мадианитянин продолжил:

— Они уходят. Стражники покидают стены, а жители бегут через западные ворота.

«Какая удача!».

— Это наш шанс попасть в город, — возбужденно произнес я.

Нубийка кивнула:

— Тогда поспешим.

— Стойте! — вскрикнул Тиридат. — Освободите меня!

— С какой стати нам это делать? — спросил я, убирая меч в ножны.

Тиридат пронзил меня злобным взглядом:

— Вы обещали даровать мне свободу, если я расскажу, где укрывается Этеру.

— Разве? — хмыкнул я, — что-то не припомню такого.

— Клянусь богами, так и было!

Я покачал головой:

— Не гневи богов, Тиридат. Я не обещал отпустить тебя. Я сказал, что дам тебе возможность уйти.

Пленный вавилонянин ошалело уставился на меня:

— Что???

Я многозначительно кивнул в сторону угла хижины, где примостилась лопата с полусгнившим черенком:

— Доберешься до нее, перережешь путы и, — я указал пальцем на выход, — ты свободен.

Лицо Тиридата перекосила гримаса ярости:

— Ты издеваешься надо мной, мушкену?!

— Отнюдь. Я даю тебе шанс спасти себя и твою семью, — сказав это, я двинулся к выходу.

Гасан и Бастет вышли вперед меня.

Когда я почти дошел до порога, мне в спину прилетел яростный крик Тиридата:

— Как я доберусь до лопаты?! Я же связан по рукам и ногам!

Обернувшись через плечо, я ответил:

— Мне удалось перерезать веревки кинжалом, лежа в пустыне. Найти и достать клинок из зыбучих песков намного сложнее, нежели лопату. Удачи, Тиридат, — я вышел, громко хлопнув дверью.

Дождь окончательно прекратился, а туман полностью рассеялся. Однако небо продолжала затягивать пелена густых облаков. Кое-где появлялись небольшие просветы. Сквозь них пробивались тонкие пучки солнца. Из-за того, что воздух очистился от