Ребята отпускают шуточки на мой счет. И края этих шуточек пропитаны ядом и тщательно заточены, чтобы больнее ранить. Мне и в голову не приходило, что это просто шутки, чуть более резкие, потому что я и сама резкая, а после того, как Роше попытался ухватить меня за зад, а все остальные промолчали, я стала еще жестче.

Когда Блоха намекнул, что был бы рад моему возвращению в Прикрытия, я решила, что это из-за моих проблем в Убийствах, и во мне даже не шевельнулась мысль: а может, из-за того, что он по мне скучает, из-за того, что помнит, какими классными напарниками мы были. А Стив с его бесконечными «если», рассматривающий все под микроскопом. Я ведь на несколько часов поверила, что он заманивает меня на вершину утеса, чтобы столкнуть оттуда, помахав на прощанье.

Хорошо, что из-за моей смуглой кожи Стив с Краули не видят, как я заливаюсь краской стыда.

Со мной произошло то же, что и с Ашлин, – я потерялась в своей собственной голове, в истории, которая существовала только в моем мозгу, в тенях, что заменили реальность. И теперь реальность наваливалась со всех сторон, сдавливала, ломала кости. Ледяной холод накрыл меня, и дрожь пробежала по телу.

Краули и Стив смотрели на меня, ждали, позволю ли я Краули соскочить с крючка. Телефон Стива взвизгнул, выводя меня из оцепенения.

– Ладно, – сказала я. Сбежать бы отсюда немедленно, но тут еще есть дела. – Ладно. Принимается.

В ту же секунду Краули стряхнул с себя страх и обратился в жадную гиену:

– Ты упоминала про что-то интересное для меня.

– О да. – Я уже пришла в себя. – Очень интересное. Прямо сенсация. Тебе понравится.

Краули потянулся за диктофоном, но я покачала головой:

– Не-а. Не для записи. Из источников, близких к расследованию. Усвоил?

«Источники, близкие к расследованию» означает одно – полиция. Я не хотела, чтобы Маккэнн или Бреслин решили, что это Люси заговорила. Краули надулся, но я снова села и посмотрела на Стива, неистово перебиравшего пальцами по экрану телефона. Краули вздохнул и убрал диктофон.

– Думаю, что усвоил.

– Хороший мальчик, – одобрила я. – Ашлин Мюррей, годится?

Краули кивнул, весь исходя слюной, надеясь, что я поведаю сейчас, как ее насиловали разными извращенными способами.

– У нее был роман. С женатым мужчиной.

Краули понравилось. Он тряхнул головой с видом опытного сердцееда.

– Я так и знал. Она была слишком хороша. Девушки с такой внешностью, боже, да они считают, что выпутаются из чего угодно. Чуть что, упс, простите, ваше высочество, – и все сразу как надо. Но в жизни все не так.

Он уже переписывал заново всю историю у себя в голове, подыскивал самый лучший эвфемизм для «разрушающей семьи нимфоманки, которая получила по заслугам».

– Дальше еще лучше, – не поднимая головы, сказал Стив. – Догадайся, чем зарабатывает на жизнь ее дружок?

– Хм… – Краули ущипнул себя за подбородок, задумался. – Ну что ж. Такие девушки любят деньги. Но я бы рискнул предположить, что к власти ее тянуло даже больше, чем к деньгам. Я прав?

Это произвело на нас впечатление.

– Почему ты не у нас работаешь? – спросил Стив. – Нам в отделе толковые ребята всегда нужны.

– Ну, не каждый хочет трудиться на Большого Брата, детектив Моран. Вероятно, мы говорим о политике. Давайте подумаем… – Краули прикрыл ладонью губы. История уже просилась на бумагу. – Работа Ашлин не могла вывести ее в эти круги, то есть встретиться они должны были случайно, она молода, значит, бывала во всяких модных местах…

– Даже лучше, – сказала я.

И быстро оглянувшись, подалась через стол и кивнула Краули. Он придвинулся, обдав меня смрадом своего лосьона после бритья, и я едва слышно прошептала:

– Он полицейский.

– Даже лучше, – сказал Стив, откладывая телефон и тоже придвигаясь к нам. – Он детектив.

– И даже еще лучше, – сказала я. – Он детектив из Убийств.

– И это не я, – быстро добавил Стив. – Я, слава богу, не женат.

Мы отодвинулись и дружно улыбнулись Краули.

Он смотрел то на меня, то на Стива, а его крошечный мозг так и метался из стороны в сторону. Краули пытался сообразить, чего мы хотим и не морочим ли ему голову.

– Я не могу это опубликовать.

– Еще как можешь, – возразила я.

– Я не могу. На меня подадут в суд. На «Курьер» подадут в суд.

– Если не будешь называть имен, то – нет, – успокоил его Стив. – Нас там человек двадцать, кроме Конвей, все мужчины, и большинство женаты. Сколько это? Шестнадцать, семнадцать? Да ты как в сейфе.

– Мои контакты взбесятся. Не стану я ломать свою карьеру.

– В Убийствах тебя и так все ненавидят, приятель, – заметил Стив, снова берясь за телефон. – Ну разве кроме Роше и Бреслина. И чтобы упростить тебе задачу, скажу, это не они. Так что никаких мостов ты не сожжешь.

– Ты станешь героем, – сказала я. – Самый отважный журналист Ирландии, осмелившийся вступить в схватку с Большим Братом за правду и гласность, не думая об опасности. Это будет великолепно.

– Представь, сколько шуму поднимется, – сказал Стив.

Краули неприязненно покосился на него.

– Статья должна выйти завтра же. У женатого детектива, не связанного с расследованием по делу Ашлин Мюррей, но достаточно близко знакомого с его ходом, был роман с жертвой. Если нам понадобится, чтобы ты в какой-то момент еще что-то вбросил, дадим тебе знать.

У начальства не будет выхода. Им придется начать внутреннее расследование. На полновесное обвинение они накопают не больше нашего, но по крайней мере Маккэнн не вернется ни в семью, ни за свой стол в Убийствах, словно и не произошло ничего. Ашлин все-таки получит то, чего добивалась.

– Тебе все ясно?

Краули тряхнул головой, но не соглашаясь, а осуждая. Нашу грубость, нашу человеческую ущербность. Но мы, все трое, знали, что он сделает это.

– Прекрасно, – сказала я, отодвинулась от стола, встала. Стив наконец вырубил игру. – Увидимся.

И мы оставили Краули в компании САРТРА – трудиться над свежайшей сенсацией.

Воздух снаружи был столь приятен, что запросто мог одурачить и заставить тебя подставить лицо в поисках тепла. Только половина пятого, но уже совсем темно, улицы заполнялись вечерней суматохой. Группки курильщиков смеялись у пабов, девушки, размахивая пакетами с логотипами магазинов, спешили домой, чтобы успеть принарядиться к вечернему выходу.

– Хочу тебя кое о чем спросить. – Я повернулась к Стиву. – Ты знаешь, кто нассал в мой шкафчик?

Я никогда не заговаривала о той истории, но он не стал притворяться, будто впервые слышит. Спокойно посмотрел на меня.