вы изложили мне. Все это благодаря Биллу Бёртону. В своей записке он сказал, что обналичивает свой страховой полис.

— А где Бёртон? — Голос президента наполнился яростью.

— Сегодня в половине одиннадцатого утра его доставили в больницу округа Фэрфакс. Врачам оставалось только констатировать его смерть от причиненного самому себе огнестрельного ранения.

Ричмонд с трудом добрался до кресла. Никто не вызвался ему помочь. Президент посмотрел на Фрэнка.

— Это всё?

— Нет. Бёртон оставил еще один документ. Доверенность проголосовать от его имени. Сожалею, но на следующих выборах, похоже, его голос вам не достанется.

Один за другим члены кабинета встали и покинули зал. Страх политического самоубийства в связи с близостью к низвергнутому политику в столице живет и процветает. Сотрудники правоохранительных органов и агенты Секретной службы последовали за ними. В зале остался один лишь президент, уставившийся невидящим взором в стену.

В дверь просунул голову Сет Фрэнк.

— Помните: до скорой встречи! — И он аккуратно прикрыл за собой дверь.

Эпилог

Времена года в Вашингтоне сменялись по привычному рисунку, и одна-единственная неделя весны с терпимыми температурами и влажностью меньше пятидесяти процентов резко уступила место взмывшему вверх ракетой градуснику и таким значениям влажности, при которых каждый выход на улицу тотчас же сопровождался душем для всего тела. К июлю простые вашингтонцы, насколько это только возможно, приспосабливались к воздуху, которым трудно дышать, и движениям, никогда не бывающим слишком медленными, чтобы не обливаться по́том под одеждой. Но среди всего этого кошмара погода время от времени спасала вечер внезапной материализацией грозы, со шквальным ветром, проливным дождем и непрерывными ветвящимися молниями, грозящими каждым зигзагом ударить в землю. После чего наступала прохлада, воздух наполнялся сладкой свежестью, а небо очищалось от туч. И вот сегодня как раз выдался такой вечер.

Джек сидел на краю бассейна на крыше здания. Шорты защитного цвета открывали мускулистые загорелые ноги с выгоревшими на солнце волосками. Он стал еще более поджарым, чем прежде; последние остатки дряблого жира, порожденного сидением в кабинете, были уничтожены несколькими месяцами физических упражнений. Сквозь ткань белой футболки проступали канаты упругих мышц. Волосы были коротко подстрижены; лицо стало таким же бронзовым, как и ноги. Вода ласково плескалась у его босых ног. Посмотрев на небо, Грэм полной грудью втянул воздух. Всего каких-нибудь три часа назад народу здесь было битком: это «офисный планктон» притащил свои лишенные загара дряблые тела к живительной силе теплой воды. Теперь Джек был здесь один. Его не манила кровать. Завтра утром звонок будильника не потревожит его сон.

Дверь в бассейн открылась с легким скрипом. Обернувшись, Грэм увидел бежевый летний костюм, мешковато сидящий и мятый. Мужчина, на котором этот костюм был надет, держал в руке бумажный пакет.

— Консьержка сказала, что ты вернулся, — улыбнулся Сет Фрэнк. — Ничего не имеешь против, если я составлю тебе компанию?

— Только если у тебя в пакете то, о чем я подумал.

Усевшись в плетеное кресло, Фрэнк бросил Джеку банку пива. Они чокнулись и отпили по большому глотку.

— Ну как там, где ты был? — оглянувшись вокруг, спросил Сет.

— Неплохо. Я правильно сделал, что уехал. И правильно сделал, вернувшись назад.

— Похоже, отличное место для медитаций.

— В семь вечера здесь на пару часов собирается полно народа. Но в остальное время все примерно так, как и сейчас.

С тоской посмотрев на бассейн, Фрэнк стащил с ног ботинки.

— Не возражаешь?

— Как тебе удобнее.

Закатав штанины, Сет засунул носки в ботинки и сел рядом с Джеком, погрузив молочно-белые ноги в воду по колено.

— Черт, как же хорошо! Провинциальные следователи с тремя несовершеннолетними дочерьми и невыплаченной ипотекой редко вступают в контакт с бассейнами.

— Да я уж слышал…

Фрэнк растер лодыжки и посмотрел на своего друга.

— Слушай, а быть бродягой идет тебе на пользу. Может, имеет смысл остановиться на этом?

— Я как раз думаю над этим. И с каждым днем такая мысль кажется мне все более привлекательной.

Следователь бросил взгляд на конверт, лежащий рядом с Джеком.

— Что-нибудь важное?

Взяв письмо, Грэм быстро пробежал его взглядом.

— От Рэнсома Болдуина. Помнишь такого?

Фрэнк кивнул.

— Что, он решил всучить тебе иск за то, что ты бросил его девочку?

Покачав головой, Джек улыбнулся. Допив пиво, он достал из пакета новую холодную банку себе и еще одну бросил Фрэнку.

— Ты даже представить себе не можешь. По сути дела, этот тип сказал, что я слишком хорош для Дженнифер. По крайней мере, в настоящий момент. Ей еще нужно повзрослеть. Он на год отправил ее поработать в Благотворительном фонде Болдуина. Сказал, чтобы я дал ему знать, если что. Черт возьми, он даже сказал, что уважает и восхищается мною!

— Проклятье! — Фрэнк отпил пиво. — Лучше и быть не может.

— Может. Болдуин сделал Барри Алвиса своим старшим юридическим советником. Алвис — это тот парень, которого выставили из «Паттон, Шоу и Лорд» по просьбе Дженн. Он тотчас же заявился в кабинет к Дэну Кирксену и забрал все документы. Кажется, последний раз Дэна видели на карнизе очень высокого здания…

— Я читал, что фирма закрылась.

— Всех хороших юристов сразу же расхватали. А плохим нужно подыскивать себе какое-нибудь другое занятие. Здание уже сдается в аренду. Фирмы больше нет — исчезла бесследно.

— Ну то же самое случилось с динозаврами. Просто с вами, юристами, все происходит гораздо медленнее. — Сет ткнул Джека в плечо.

— Спасибо за то, что пришел и поднял мне настроение! — рассмеялся тот.

— Черт возьми, я не мог упустить такую возможность.

Грэм посмотрел на следователя, и у него помрачнело лицо.

— Так что произошло?

— Только не говори мне, что ты не читал газет!

— Уже несколько месяцев. После того как меня осаждали полчища журналистов, телеведущих, независимых прокуроров, голливудских продюсеров и просто любопытных, я больше не хочу ни о чем знать. Я раз десять менял номер телефона, но эти мерзавцы все равно его узнавали. Вот почему два последних месяца были такими прекрасными. Здесь никто обо мне ничегошеньки не ведает.

Фрэнк помолчал, собираясь с мыслями.

— Так, давай-ка посмотрим… Коллин признался в заговоре, в двух случаях убийства второй степени, препятствии следствию и полудюжине различных мелких прегрешений. Это со стороны округа Колумбия. По-моему, судья сжалился над ним. Коллин родом с канзасской фермы, служил в морской пехоте, агент Секретной службы. Он просто выполнял приказы. Занимался этим почти всю свою жизнь. Я имею в виду, если президент говорит тебе что-то сделать, ты это делаешь. Коллин получил двадцать лет, что, если хочешь знать мое мнение, очень немного, но за это