Кадрах с помощью шеста вывел лодку из раскачивавшихся на ветру зарослей тростника в более широкую часть реки. Утреннее солнце, прятавшееся за серым пологом туч, светило не слишком ярко, но воздух был гораздо более горячим, чем накануне. Мириамель почувствовала на лбу капельки пота и на мгновение подумала, стоит ли рискнуть и приманить крокодила, сняв сапоги и опустив ноги в мутную воду.

Они скользили вперед, пока не увидели свою цель, сдвинулись ближе к берегу и медленно, соблюдая осторожность, поплыли вверх по каналу, прячась за тростниками и деревьями, чтобы их не заметили. Гнездо выглядело таким же пугающим, как и накануне, хотя казалось, что снаружи суетилось гораздо меньше гантов. Когда они оказались настолько близко, насколько смогли решиться, Изгримнур перестал работать веслами, и лодка по течению добралась до внешней границы, а потом заросший деревьями поворот реки полностью скрыл гнездо.

— Теперь подождем, — тихо сказал он.

Они довольно долго сидели молча, страдая от назойливых насекомых. Мириамель боялась их убивать, чтобы не шуметь, и пыталась снимать пальцами, когда они на нее садились, но настойчивых тварей оказалось слишком много, и они сильно ее покусали. Кожа у Мириамель безумно чесалась и пульсировала, ей казалось, что она вот-вот сойдет с ума, мысль прыгнуть в воду, чтобы всех их утопить, становилась все настойчивее, вскоре ей уже начало казаться, что она не выдержит, и она вцепилась руками в скамейку, на которой сидела. В воде будет прохладно и так спокойно, и тело перестанет зудеть. Плевать на крокодилов!

— Смотрите, — прошептал Изгримнур, и Мириамель подняла голову.

Примерно в двадцати локтях от того места, где они прятались, появился гант, который спускался по длинной ветке дерева, нависшей над водой. Из-за суставчатых ног его движения казались необычайно неуклюжими, но он перемещался по тонкой качавшейся ветке быстро и уверенно. Время от времени он неожиданно останавливался и замирал, и его серое, с пятнами лишайника тело сливалось с корой, точно особенно большой нарост на стволе.

— Отталкивайся, — одними губами прошептал Изгримнур, махнув Кадраху.

Монах оттолкнул лодку от берега, и она начала медленно дрейфовать в сторону ветки. Мириамель и все остальные изо всех сил старались не шевелиться.

Сначала казалось, что гант их не видел, они продолжали плыть дальше, а мерзкое существо медленно и терпеливо кралось в сторону трех маленьких птичек, сидевших на самом конце тонкой ветки. Как и тварь, охотившаяся на них, они не замечали опасности.

Изгримнур сменил Камариса на носу лодки и наклонился вперед, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Гант наконец увидел, что к нему приближается лодка, черные глаза загорелись, и он, раскачиваясь на месте, принялся соображать, представляет ли новый предмет для него опасность или это потенциальный обед. Когда Изгримнур поднял тростниковое копье, гант, казалось, принял решение: повернулся и помчался к стволу дерева.

— Давай, Изгримнур! — крикнула Мириамель.

Риммер изо всех сил швырнул копье, и от его мощного броска лодка опасно накренилась. Птички взлетели с ветки, громко возмущаясь и хлопая крыльями. Копье с шипением разрезало воздух, почти до конца размотав драгоценную веревку Тиамака, попало в ганта, но не сумело пробить панцирь, отскочило и упало в воду, однако силы удара хватило, чтобы сбить тварь с ветки. Гант с громким плеском скрылся под поверхностью, но тут же, дико размахивая конечностями, появился снова, восстановил равновесие и неуклюже поплыл к берегу.

Кадрах, отталкиваясь шестом, быстро повел лодку за ним, и вскоре они его догнали, Изгримнур постарался наклониться как можно ниже и с силой дважды ударил ганта плоской частью своего меча. Когда отвратительное существо снова появилось на поверхности, явно уже не в силах сопротивляться, они накинули часть веревки Тиамака на одну ногу, чтобы подтащить к берегу.

— Мне совсем не хочется затаскивать эту мерзость в лодку, — сказал Кадрах, и Мириамель была с ним согласна.

Казалось, гант умер — панцирь на шишковатой голове треснул, из него вытекало что-то серое и голубое, но никто не стал к нему приближаться, когда они с помощью шеста перевернули его на спину на песчаном берегу. Камарис оставался в лодке, хотя наблюдал за происходившим с неменьшим интересом, чем остальные.

— Да поможет нам Бог, — нахмурившись, прорычал Изгримнур. — Какие же они уродливые ублюдки!

— Твое копье не может его убить. — Надежды Мириамель на успех их миссии почти совсем испарились.

Изгримнур успокаивающе помахал рукой в воздухе.

— У тварей толстая броня, нужно утяжелить копья. Если прикрепить на конец камень, все получится. Не волнуйся больше чем нужно, принцесса. Мы сможем сделать то, что требуется.

Удивительно, но она ему поверила, и ей стало немного легче. Изгримнур всегда обращался с ней как с любимой племянницей, даже когда его отношения с ее отцом стали натянутыми, и Мириамель, в свою очередь, держалась с ним с полным любви насмешливым дружелюбием — с отцом у нее так не получалось. Она знала, он сделает все, что в его силах, чтобы никто из них не пострадал, а если речь шла про герцога Элвритсхолла, это означало очень много. И хотя он позволял друзьям и даже слугам в замке потешаться над его яростными, но короткими вспышками гнева и одновременно добрым сердцем, что он пытался скрывать, герцог являлся невероятно умелым человеком. Мириамель снова почувствовала благодарность судьбе за то, что он сейчас с ними.

— Надеюсь, ты прав. — Она потянулась к нему и сжала огромную ладонь.

Они с интересом рассматривали мертвого ганта — Мириамель обнаружила, что у него шесть, а не четыре ноги, как ей сначала показалось, как у жука. Те, что она не заметила у первого встреченного ганта, находились чуть ниже того места, где лишенная шеи голова соединялась с круглым телом. Рот прятался под похожей на перья бахромой, а панцирь был тусклым и кожистым, как у яйца морской черепахи.

— Отвернись, принцесса, — сказал Изгримнур, поднимая Квалнир. — Тебе не нужно на это смотреть.

Мириамель постаралась скрыть улыбку. Интересно, чем, по его мнению, она занималась последние полгода?

— Да ладно тебе, я совсем не слабонервная.

Герцог опустил меч, приставил его к животу уродливого существа и надавил. Гант скользнул в сторону по мягкой земле, Изгримнур заворчал и прижал ногой мертвое тело перед новой попыткой его проткнуть. На сей раз после некоторого усилия ему удалось справиться с панцирем, который поддался с тихим хлопком. Из отверстия вырвался отвратительный кисло-соленый запах, и Мириамель отошла на шаг назад.

— Панцирь у них очень жесткий, но его можно проткнуть, — задумчиво сказал Изгримнур. — Я боялся, что нам придется осаждать крепость бронированных солдат.

Кадрах