— Ты училась в секте?

— Секта целителей, но она далеко от этих мест, и быть может даже моё имя там помнят. Я очень хотела, чтобы обо мне заговорили!

Сразу чувствую повышенное ЧСВ.

— Получается…

— Ах да, на примере оживления мёртвого растения можно было понять, что Ци — это жизнь.

— А человека можно поднять из мёртвых?

— Ты можешь оживить труп, но это уже чёрное искусство, и во многих местах за него тебя могут наказать, — сразу предупредила она.

— Нет, а человек-то будет жив?

— Что ты понимаешь под жив? Станет прежним? Нет, это будет просто оболочка. Но будет ли он жив? Ну… — она покачала головой, — скажем так, относительно. Как дерево.

— Понятно…

— Возвращаясь к Ци, она даёт жизнь. Это не просто техника, это не просто способность или преобразование Ци в энергию удара, что срывается с меча. Это Ци, что уходит в организм человека и тратится на то, чтобы заживить раны. Ты ментально направляешь её, заставляешь её зашивать раны, сращивать кости, растворять сосуды, возвращать кожу. Поэтому я не уверена, что твоя грязная Ци сможет исцелить.

— Но если получится…

— Я предположу, что она отравит человека. Но не проверим — не узнаем! Теперь смотри внимательно…

Люнь попыталась сделать передо мной непонятную фигню, сложив руки, как это делали целители из фильмов.

— Просто направь свою силу на ладони и представь, что отдаёшь её.

— Как при ударе?

— Почти да, понимая принцип, будет легче совладать с ним, — кивнула Люнь.

Собственно, я и попробовал. А потом попробовал ещё и ещё, пуская в руки всю свою энергию, что была. Я умел наносить удары кулаком, сдобренным энергией, однако просто испускать её из рук как-то не доводилось. И пусть я чувствовал, что она уходит, какого-либо эффекта не видел.

Так прошёл час.

Так прошло два часа.

Так прошли три часа, я сходил поссать, вернулся и продолжил.

Так прошло четыре часа, и уже Люнь устала.

— У тебя не получается.

— Да ладно, всего ничего прошло, — зная свои способности к обучаемости чему-то новому, могу сказать, что хрен там справлюсь за какие-то несколько часов.

— Да, но проблесков нет!

— Быстро же ты сдалась для великой целительницы, — хмыкнул я.

— А вот и нет! Я готова с тобой хоть всю ночь сидеть. Просто какой тебе смысл?

— Ну, я смогу сам себя лечить. Я-то всё равно с отравленной Ци, что мне моя собственная энергия-то?

— Ну… я не знаю, может ты и прав, но у тебя же ничего не выходит, — Люнь со вздохом облетела меня. — Ты глянь, ничего не изменилось.

— Я не пойму, почему ты меня отговариваешь, — прищурился я. — Обычно ты всегда поддерживаешь мои начинания, если они связаны с тем, что тебе надо научить меня.

— Но они не лишены обычно смысла.

— Так и это не лишено смысла, просто надо попытаться.

И я пытался так до самой ночи, пока наконец не захотел спать. Но это не значит, что я сдавался! Совсем нет, просто надо было немного отдохнуть. Люнь говорила, что человек с чёрным началом не может лечить, но также никто не думал, что может быть человек без структуры. А он был! Значит, и лечение с чёрным началом возможно, просто его никто не использует.

Поэтому на следующий день я пошёл вновь тренироваться под скучающими взглядами и наставлениями Люнь, которая поняла, что я не успокоюсь, пока не выдохнусь. И на следующий день повторилось то же самое. А потом ещё раз, пока не наступил день выдачи пилюль.

Ознаменовал его звон колоколов, но не одного, а всех, со всех площадок. Честно признаться, я даже не понял, что происходит. Вышел на улицу и увидел, как абсолютно все спешат к центральной площади деревушки, весело переговариваясь.

— Извини, парень, а что происходит?

Тот испуганно глянул на меня и чуть ли не побежал.

Эм… окей…

— Эй, девушка, извините, это куда все идут? — попробовал я во второй раз, но та бросила на меня косой взгляд с подружками и ускорилась.

Да вы гоните, блин. Что за игнор?!

Люнь, висящая рядом, задумчиво окинула всех взглядом.

— Кажется, тебя боятся.

— Почему? — немного не понял я. Вроде в последнее время моя тушка только и делала, что пропадала в лесу.

— Ну… ты же убил тех парней.

— В смысле… а, ну да, потому что они мне хотели примерно того же самого. Типа драки между самыми отмороженными. И?

— Ну, они могут думать, что ты убил их ради того, чтобы занять их место, и ты ещё хуже них.

— В смысле? — возмутился я. — А вариант с нежеланием быть избитым или убитым теперь совсем не рассматривается?

— Ну… может они посчитали твоё поступок более жестоким?..

— То есть то, что меня хотели искалечить вдесятером, чтобы мою тушку выгнали из секты, как неуспевающего — это не жестоко? И лишить шанса ве… всего, для них это было нормально? Или они думали, что я один против десятерых выйду?

— Но это не факт, что они тебя боятся, — поспешила успокоить меня Люнь. — Может… может они просто презирают тебя!

Стало ещё хуже!

Охренеть… Это обидно!

Нет, реально, их чмырит группка ублюдков, которая попутно насилует девушек, воруя их Ци, запугивает, обирает, иногда калечит, а говнюк я?! Нет, серьёзно?! То есть запугивать и бить толпой — это норма, а расправиться по одиночке — плохо? Блин, да эти гоблины насиловали девчонок, мать вашу, и всем вообще похер?!

— Ты же говорила, что в таких сектах убийства случаются.

— Да, убивают случайно на экзаменах или в драках в пылу сражения, как тогда в лесу, но ты хладнокровно убил их в доме во сне. Возможно, они все понимают, что ты можешь так в любой дом зайти теперь, — словно извиняясь, ответила Люнь и отвела взгляд. — Эм… Юнксу, а ты этим занимался в действительности раньше?

— Какая разница?..

О-о-окей, ладно, не страшно… Не то чтобы я прямо жаждал задружиться со всеми, но как-то немножко неприятно понимать, что о тебе думают другие. Ладно просто боятся, но ещё и презирают…

— А ты тоже считаешь, что я зря так сделал? — спросил я Люнь.

— Ну, плохие люди всегда получают по заслугам, — пожала она плечами, выдавив улыбку, но так и не ответив на вопрос, что тоже было ответом.

— Ладно… — вздохнул я, оглядевшись. — Пойдём, посмотрим, что они там побежали получать.

— Как я услышала, сегодня раздача пилюль, — попыталась подбодрить меня Люнь. — Пошли, наверняка что-то интересное будет.

Все собрались толпой на центральной площади, настолько плотной, что разглядеть что-либо было очень сложно.