– Да? И что же здесь подают утром?

– Рассол.

– Как ты сказал? Рассол? Какой ещё… рассол?

– В основном, огуречный.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Шучу! Я жду тебя на первом этаже в баре. Свежих круасанов здесь нет, но кофе вполне приличный и большой выбор пирожных.

– Искуситель!

– Искуситель предлагал Еве яблоко, я же предлагаю тебе свежеиспечённые эклеры.

– Согласна! Закажи всё, о чём ты мне сейчас говорил, а я подойду минут через десять.

– В баре, кроме меня, других мужчин нет, так что макияж можешь не наносить.

– Тогда через пять.

Через пять минут ещё окончательно не проснувшаяся Дана сидела в баре на высоком табурете и с завидным аппетитом поедала свежие эклеры, запивая их кофе с молоком из большой явно не кофейной кружки.

– У тебя завидный аппетит, – улыбнулся Малдер и сделал глоток горьковатого и чёрного, как южная ночь, напитка.

– Это не аппетит, – с набитым ртом произнесла напарница. – Это жор! Нечто похожее бывает у пресноводных хищных рыб. Вероятно, у меня так проявляются последствия акклиматизации. Так зачем ты меня вызвал? Судя по несвежему воротничку рубашки и твоему помятому лицу, спать ты совсем не ложился.

– Продолжай!

– А если за плечами у тебя бессонная ночь, но вместо того, чтобы отправиться к себе в номер и, приняв душ, упасть на расшатанное гостиничное ложе, ты продолжаешь сидеть в баре и поглощать гектолитры кофе…

– Значит?

– Значит, ты что-то придумал. Я права?

– Хочешь ещё пирожное?

– Спасибо, это уже пятое, – вздохнула Дана, но пирожное с вазы всё-таки взяла.

– Ты действительно права, моя очаровательная агентесса! Я кое-что нащупал, но у меня нет полной уверенности, поэтому я пригласил тебя в местный бар для…

– Для консультации, – подсказала Скалли и сделала большой глоток кофе.

– Пусть будет консультация, – улыбнулся Малдер. – Заранее прошу прощения, но у меня к тебе сугубо интимный вопрос, не возражаешь?

– Мы взрослые люди, Фокс, и меня вряд ли смутит твой вопрос, даже если он касается женского оргазма.

– Ты почти угадала, правда, я имел в виду не оргазм, а экстаз, – и Малдер задумчиво поскрёб небритый подбородок. – Скажи, Дана, что есть экстаз?

– Экстаз? Ну, если с точки зрения официальной медицины, то экстаз – это наивысшая точка наслаждения. Экстаз бывает религиозным, любовным, и…

– И музыкальным! – перебил её Малдер.

– И музыкальным, – подтвердила Дана и подозрительно взглянула на собеседника. – А ты откуда знаешь?

В ответ Малдер кивнул в сторону огромной плазменной панели, висящей на стене бара.

– Понятно, – через пару минут произнесла Скалли. – Канал MTV, «Горячая десятка».

– И что между упомянутыми тобой видами оргазма… прости! – смутился Малдер. – Я случайно оговорился… так что между этими видами экстаза общего?

– Оговорка по Фрейду, – вроде бы невзначай отметила, Дана и приложилась к чашке с кофе. – Я уже говорила, что экстаз – это наивысшая точка наслаждения. В таком состоянии мозг человека как бы отключается от реальности и концентрируется на молитве, музыке…

– Или на половом акте, – закончил Фокс и искоса взглянул на девушку.

– Ты опять свёл всё к понятию оргазма, но можно сказать и так. В любом случае в состоянии экстаза человек находится в неадекватном состоянии. Вспомни хотя бы многочисленные случаи, когда верующие, находясь в религиозном экстазе, причиняли себе физические увечья, но при этом не чувствовали боли. Человек в это время находится как бы вне себя.

– Вот! Вот эти слова я и жаждал услышать от тебя! – воскликнул Малдер.

– Значит, ты не спал всю ночь, чтобы в пять часов утра услышать от меня, что человек в состоянии экстаза находится в неадекватном состоянии? – переспросила Дана. В ответ Малдер устало прикрыл глаза и кивнул головой.

– И что это нам даёт? – не отставала от напарника Скалли.

– Подумай, – ответил Фокс, слезая с высокого табурета. – Подумай, и я уверен, что ты придёшь к тому же заключению, что и я.

– Ты куда? – опешила девушка, видя, что напарник направляется к выходу из бара.

– К себе в номер, – невозмутимо ответил Фокс. – Думаю воспользоваться твоим советом: сейчас приму горячий душ и упаду на расшатанное гостиничное ложе.

– Малдер! Ты не можешь вот так…

– Как видишь, могу! Мы с тобой нашли решение проблемы, правда, ты сама этого ещё не осознала. Лично я отлично поработал этой ночью и заслужил пару-тройку часов спокойного сна.

– Малдер!

– Увидимся здесь же в полдень.

– Надеюсь, в полдень на тебе будет свежая рубашка, – язвительно бросила ему вслед девушка.

– А на твоём лице – макияж, – парировал Фокс и на прощанье махнул рукой.

В полдень Малдер и Скалли снова сидели за столиком в баре «Президент-отеля», но их компанию дополнял колоритный московский мэр.

– Я жду хороших новостей, – несмело произнёс мэр и с затаённой надеждой посмотрел на Малдера.

– Кое-что имеется, – кивнул головой Фокс. – Иначе мы бы не посмели Вас оторвать от дел.

– Самое важное дело сейчас, как ни напыщенно это звучит, спасение человечества, – пробормотал Солянин.

– Ну, это наша обычная работа, – улыбнулась Скалли.

– Так что же Вы предлагаете?

– Мы с Малером предлагаем устроить в Москве коллективное сумасшествие.

– Опоздали, – криво усмехнулся мэр. – Мегаполис уже давно живёт в сумасшедшем ритме.

– Это всего лишь фигура речи, – вклинился в разговор Фокс. – А мы предлагаем реально вывести из душевного равновесия как можно больше москвичей.

– Вы шутите?

– Нисколько! – тряхнула головой Дана. – Чем больше сумасшедших будет на улицах города, тем лучше.

– Простите, господа, но я что-то ничего не понимаю!

– Я тоже не сразу поняла задумку моего коллеги, – улыбнулась девушка, – но потом вспомнила вашего персонального водителя и всё поняла. Помните, что он сказал после того, как пришёл в себя после разряда электрошокера?

– Смутно. Что-то про особей, которые боятся быть погребёнными в мёртвом теле носителя, то есть человека.

– Совершенно верно, а потом он добавил, что особи так же покидают тела душевнобольных.

– Хм, значит всё дело в том, как свести населения Москвы с ума и тем самым освободить его, население, от инопланетных тварей в их сознании?

– Вы почти угадали, – согласился Малдер. – Только сводить всю Москву с ума не требуется, для начала достаточно пару тысяч невменяемых горожан.