Графиня прыснула от смеха.

— Я вас чем-то насмешила? — спросила мисс Темпл.

— Пока нет, Селеста, — ответила графиня.

— По имени меня называют лишь близкие, — сказала мисс Темпл. — Их можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Разве мы не близки? — спросила графиня. — Я уж думала, что мы успели сблизиться.

— Тогда назовите мне и ваше имя.

Графиня снова прыснула от смеха, и мисс Темпл показалось даже, что и губы графа непроизвольно сложились в улыбку.

— Меня зовут Розамонда, — сообщила графиня. — Розамонда графиня ди Лакер-Сфорца.

— Ди Лакер-Сфорца — это название какого-то имения?

— Боюсь, что теперь от него осталось только имя.

— Понятно, — сказала мисс Темпл, ничего на самом деле не понимая, но не желая показаться невежливой.

— У каждого есть свой замок, Селеста… свой дом, свой остров, хотя бы только в сердце.

— Таких людей можно только пожалеть, — сказала мисс Темпл. — Настоящий остров представляется мне куда как предпочтительнее.

— Иногда, — голос графини стал ощутимо жестче, — мы можем посещать только те края, что раскинулись в наших сердцах.

— То есть вымышленные, вы хотите сказать?

— Это вы их так называете.

Мисс Темпл помолчала, понимая, что истинный смысл слов графини ускользнул от нее.

— Ну, свой-то дом я не собираюсь терять, — сказала она.

— Все так говорят, — отозвалась графиня.

* * *

Некоторое время они ехали молча, но потом графиня, улыбнувшись с прежней доброжелательностью, поинтересовалась:

— Вы хотели что-то спросить?

— Да, — ответила мисс Темпл. — Я хотела спросить об Оскаре Файляндте и его картинах, посвященных Благовещению, потому что увидела одну из них в вашем номере. Мы с графом говорили об этом художнике за чаем.

— Неужели?

— Да, я даже сказала графу, что, на мой взгляд, он подозрительно многим обязан этому художнику.

— Так и сказали?

— Именно так.

Мисс Темпл не обманывалась. Она понимала, что не в силах вывести из себя этих двух людей или польстить им настолько, что они забудут обо всем на свете, а она тем временем выпрыгнет из кареты. Такой поступок, скорее всего, закончился бы ее смертью под колесами экипажей, но тем не менее она думала, что, разговорив их на эту тему, могла бы получить полезные сведения о Процессе и, возможно, воспользоваться этим знанием, чтобы предотвратить полное свое порабощение. Она не в состоянии была постигнуть связанную с Процессом науку или магию (она даже не знала, разные это вещи или нет), потому что всегда была безразлична к оккультным знаниям, но чувствовала, что граф-то этих вещей отнюдь не чужд. И еще: мисс Темпл знала, что он чувствителен к вопросу о пропавшем художнике, а она умела быть назойливой не хуже мухи.

— И чем же именно обязан? — спросила графиня.

— Тем, — ответила мисс Темпл, — что картины «Благовещения» сами по себе в аллегорической форме представляют ваш Процесс, а точнее, всю вашу деятельность в целом, как вы ее понимаете. То совершенное преобразование, что обусловлено воздействием вашего драгоценного синего стекла. Конечно, — продолжила она, скользнув взглядом по неподвижной фигуре графа, — похоже, что все это тайное знание было присвоено графом — присвоено всеми вами, — но для этого пришлось устранить мистера Файляндта.

— И вы сказали об этом графу?

— Конечно, сказала.

— И как же он прореагировал?

— Он встал из-за стола и ушел.

— Это серьезное обвинение.

— Но это очевидно. Более того, после всего разрушения и насилия, учиненного вами, такое обвинение вряд ли кому-то из вас может показаться невероятным или необоснованным. Поскольку сама картина чудовищна, а убийство ее создателя — еще чудовищнее, я бы никогда не подумала, что убийца может обладать… такими манерами.

* * *

В качестве ответа, который, пожалуй, в более чем полной мере соответствовал взволнованным ожиданиям мисс Темпл, граф д'Орканц неторопливо наклонился вперед, вытянул правую руку с разведенными пальцами и ухватил мисс Темпл за горло. Она беспомощно подалась назад к спинке сиденья и попыталась убедить себя, что если бы он намеревался задушить ее, то делал бы это быстрее. Но по мере того как сильные пальцы сжимались на ее шее, она стала сомневаться в своих выводах и в смятении посмотрела в холодные голубые глаза графа. Он крепко держал ее за горло, но не душил. Тут же на нее нахлынули ужасные воспоминания, связанные с мистером Спраггом. Она не шелохнулась.

— Вы видели эти картины — две из них, да? — Голос его был глуховат, и в нем безошибочно слышалась угроза. — Скажите нам… каково было ваше впечатление?

— Впечатление от чего? — пропищала она.

— От всего. Какие мысли у вас родились?

— Ну, как я уже говорила, это символика…

Он сжал ее горло так сильно и так неожиданно, что ей показалось, у нее вот-вот затрещат косточки. Графиня тоже наклонилась к ней и мягким тоном произнесла:

— Селеста, граф пытается помочь вам думать быстрее. Мисс Темпл кивнула. Граф ослабил хватку. Она проглотила слюну.

— Мне показалось, что картины эти какие-то неестественные. Потому что женщина отдана — отдается — ангелу, чувству и наслаждению так, словно ничего другого и не существует. Такое невозможно. Это опасно.

— Это почему? — спросил граф.

— Потому что это ни к чему не приведет! Потому что… потому что стирается граница между миром и телом человека, его разумом… это было бы невыносимо!

— Я бы назвала это восхитительным, — прошептала графиня.

— Но не для меня! — воскликнула мисс Темпл. Зашуршав тонкими шелками, графиня пересела на место рядом с мисс Темпл и чуть не прижала губы к уху молодой женщины:

— Вы уверены? Я ведь видела вас, Селеста… Я видела вас в зеркале, видела вас над книгой… и вы знаете что?

— Что?

— Что когда вы были в моей комнате… Наклонялись так мило, так грациозно… Я чувствовала ваш запах…

Мисс Темпл охнула, но что ей делать дальше, не знала.

— Подумайте о книге, Селеста, — прошипела графиня. — Вы ведь помните, что видели! Что делали вы, что делали с вами… Кем вы стали! По каким необыкновенным царствам путешествовали!

При этих словах мисс Темпл почувствовала, как закипает в ней кровь, — что с ней происходит? Она воспринимала воспоминания о книге, как отпечатки ног другого человека в своем сознании. Они были повсюду! Она хотела забыть их, но никак не могла.

— Вы ошибаетесь! — прокричала мисс Темпл. — Это не то же самое!