– Нет, что вы! Совсем не против, – сказал Джордж. – Событие-то не простое!

Дверь микроавтобуса отворилась, и его пассажиры стали один за другим выбираться наружу. Бетти представила всех по очереди.

– Это Джолион, сын Арлетты. Это моя мама Элисон. Это моя хорошая знакомая Александра Любезноу, она очень помогла мне в моих поисках. А это Клара Дэвис… – Она протянула руку, чтобы помочь той спуститься на землю. – Дочь Годфри.

Иеремия, Джордж и Китти широко улыбались.

– Нам очень приятно познакомиться со всеми вами. Приятно и интересно. Как хорошо, что вы смогли приехать!

– Какой красивый дом! – заметила Клара, разглядывая особняк. – Никогда не видела ничего подобного. Он, наверное, очень старый, да? А как прекрасно сохранился!..

– Большое спасибо, – прощебетала Китти. – Конечно, это было нелегко, но мы старались. Не скрою, нам пришлось попотеть, но результатом мы довольны. Ну, проходите скорее в дом. Можете мне поверить, там еще красивее, чем снаружи.

Они вошли, и супруги провели их по анфиладе великолепных комнат, каждая из которых, казалось, была красивее другой. По пути то Джордж, то Китти давали короткие пояснения: это голубая зала, это красная, это – зеленая, это гостиная, это библиотека, это бильярдная, так что в конце концов Бетти стало казаться, будто все они попали внутрь гигантской «Клудо»[59]. Наконец они остановились перед высокими двойными дверями, на которых висела мемориальная табличка с надписью «Зал Гидеона Уорсли».

– Ну, вот мы и пришли, – сказала Китти, слегка потирая руки. – Как вы, вероятно, уже знаете, наш двоюродный дедушка Гидеон был известным художником-портретистом, который жил и творил в промежутке между двумя мировыми войнами. В семье его считали чем-то вроде паршивой овцы, поэтому сразу после Первой мировой он уехал в Лондон и, поселившись в небольшом коттедже в Челси, начал вести богемный образ жизни, проявляя особый интерес к разного рода экзотике. Именно в этот период Гидеон Уорсли написал несколько любопытных портретов, два из которых даже вывешены в Национальной портретной галерее. Еще пять его работ находятся здесь, в доме его предков. Остальные картины Гидеона разошлись по частным коллекциям во всех уголках мира. Вот, собственно, и все, что я хотела вам сообщить… – Она посмотрела на Джолиона и Клару. – А теперь, если вы готовы…

Клара и Джолион переглянулись и кивнули.

Китти толкнула беззвучно распахнувшиеся двери и, войдя в комнату, плавным движением сняла закрывавший картину темно-красный бархат.

– Вот они, – сказал Джордж. – «Сэнди и Арлетта».

Бетти шагнула вперед и почувствовала, как у нее захватило дыхание. Инстинктивно она поднесла руку к горлу и обернулась на отчима.

– Ну и ну! – пробормотал Джолион. – Кто бы мог подумать!

Бетти перевела взгляд на Клару. Она тоже прижала ладони к груди и смотрела на картину во все глаза. Даже рот у нее слегка приоткрылся.

– Бог ты мой! – воскликнула Александра.

– Невероятно! – ахнула Элисон.

– Феноменально, – подтвердил Джолион.

– Ну, что я говорил?.. – Иеремия с довольным видом подмигнул Бетти.

– Это что-то потрясающее! – выразила общее мнение Александра. – Мне нужна эта картина! Сколько вы за нее просите?..

Ее шутка помогла потрясенным зрителям немного прийти в себя. Элисон негромко рассмеялась, Клара вздохнула, а Джолион подошел поближе к картине и прищурился.

– Нет, это действительно замечательно, – изрек он. – Ну и талант был у этого Уорсли! Вы только посмотрите: мама как живая. – Джолион повернулся к жене и падчерице. – Здесь она выглядит очень… сексуально. – Поняв, что́ он сказал, Джолион покраснел и поспешил сменить тему: – Ты молодец, Бетти. Ты проделала отличную работу, и так быстро. Кто бы мог подумать! – Он с гордостью посмотрел на нее. – Раскопать такую историю! Нет, клянусь, чем хотите, обо всем этом стоило бы написать книгу. Просто страшно представить… – добавил он задумчиво, – что мы ничего бы не узнали, если бы с самого начала ограничились объявлением в газетах. Объявлением, на которое никто бы не откликнулся… – Джолион покачал головой. – Спасибо, Бетти. Спасибо тебе огромное.

Клара всхлипнула и промокнула глаза платком.

– Извините меня, – сказала она, когда Бетти обняла ее за плечи. – Я просто… слишком волнуюсь. Мой родной отец. Такой красивый, такой живой… Кажется, стоит протянуть руку, и можно будет до него дотронуться.

Джордж Уорсли достал из висевшего у него на шее футляра фотоаппарат.

– Вы не будете возражать, мистер Джолион и мисс Клара, если я сфотографирую вас на фоне портрета ваших уважаемых родителей? Мне бы очень хотелось иметь такой снимок, да и вам, я думаю, тоже…

Джолион и Клара переглянулись.

– Даже не знаю, – проговорила она неуверенно. – Вы ведь не собираетесь публиковать снимок или показывать его экскурсантам? Видите ли, мой отец – мой настоящий отец… Мне бы не хотелось, чтобы он когда-нибудь…

– Нет, что вы! Уверяю вас, мы не будем публиковать снимок. Он нужен нам исключительно для нашей семейной истории, для потомков.

Джолион и Клара, смущенно улыбаясь, встали по сторонам картины – сын Арлетты и дочь Годфри. Ни один из них не был тем ребенком, о котором мечтали двое с портрета, и все же они были их детьми… Джордж поднял фотоаппарат, а Бетти сделала несколько снимков фотоаппаратом Клары и своим. У Элисон тоже оказалась одноразовая «мыльница», и она несколько раз сняла обоих, не переставая время от времени вздыхать.

Эти несколько минут, до краев наполненные безмятежным спокойствием и внезапно наступившей гармонией, запомнились Бетти на всю жизнь. Казалось, весь мир остановил свое бешеное вращение и замер, словно задумавшись о чем-то невероятно важном. За древними стенами дышало покоем и негой жаркое лето, солнце вливалось в широкие витражные окна и ложилось разноцветными пятнами на лоснящийся паркет и на небольшую группу людей – очень разных, но объединенных общим прошлым. Каждый из них узнал правду о своем происхождении и обрел покой. Они были как члены одной семьи, как близкие родственники, которых судьба разбросала по свету, но которые сумели вновь найти друг друга. И пусть их связывали не кровные узы, а общая история, ощущение родства не было от этого нисколько слабее.

Отступив немного назад, Бетти окинула взглядом всех, кто, затаив дыхание, стоял сейчас перед портретом. Быть может, подумалось ей, Арлетта и Годфри тоже глядят на них откуда-то из поднебесья – из своего сияющего безмятежного рая, раскинувшегося чуть выше горячего летнего солнца. На мгновение она почти увидела обоих, и ей показалось – они улыбаются.

Увидев Бетти, идущую к его лотку, Джон Любезноу даже протер глаза.

– Не может быть! – воскликнул он. – Ты снова блондинка!