«Действительный приговор будет вынесен рабочим классом. Я апеллирую к нему».

Подобные же инциденты произошли и в других тюрьмах. Необходимо как можно шире оповестить об этих фактах общественное мнение рабочего класса. Нужно, чтобы наши болгарские единомышленники почувствовали, что они не одни, что с ними заодно сотни и тысячи единомышленников во всех странах и что число их друзей быстро растет.

Необходимо добавить, что тов. Гачев был приговорен в свое время к смертной казни.

2. Я получил коллективный снимок двадцати трех греческих товарищей, большевиков-ленинцев «архивомарксистов»[615], заключенных в тюрьме Сингрос в Афинах. Эта карточка дала мне живое и непосредственное представление о составе нашей греческой секции. Этих пролетариев, революционный дух которых написан на их открытых лицах, бесстыдные наемные чиновники осмеливаются называть фашистами. Там, где — как в Греции — фракция большевиков-ленинцев пустила глубокие корни в рабочем классе, подлинный большевизм, подлинный марксизм имеет обеспеченное будущее. Горячо приветствую наших заключенных единомышленников.

3. Какой-то американский гастролер, работавший одно время в России, делал в парижской Лиге доклад о русской оппозиции. Доклад имел настолько тенденциозный и прямо-таки возмутительный характер, что объяснить его можно только одним: Х. находился в СССР в близкой связи со сталинской бюрократией и не имеет ни малейшего понятия о том, что происходит в рядах оппозиции. Достаточно привести один из его афоризмов: «Заключенные оппозиционеры только ждут сигнала со стороны Раковского, чтобы капитулировать».

Как раз два месяца тому назад мы получили документы и материалы, характеризующие теоретическую и политическую работу руководящих кадров левой оппозиции. Эти материалы составляют несколько сот маленьких листков, исписанных столь микроскопическими буквами[616], что разбирать рукопись пришлось около 6 недель с лупой в руках. Один внешний вид этих листков достаточно передает то высокое революционное напряжение, которое за ними скрывается. Полученные со значительным опозданием материалы мы начали публиковать в «Бюллетене русской оппозиции». В № 25–26 напечатана статья тов. Раковского[617] и программные тезисы трех ссыльных[618]. Всякий читатель без труда убедится, как далека русская оппозиция от мысли о капитуляции.

В то же время присланные материалы, заключающие в себе внутреннюю дискуссию в левой оппозиции, свидетельствуют, на каком высоком уровне развертывается теоретико-политическая работа русских большевиков-ленинцев. В их лице сформировалось новое поколение марксистов, которое не даст погаснуть теоретической мысли научного коммунизма. Чем меньше у наших русских товарищей возможности своевременно и громко заявить о себе, тем более решительно и непримиримо должны иностранные товарищи давать отпор всякого рода сплетням и инсинуациям, из каких бы источников они ни исходили.

4. Подготовка январской конференции ВКП[619] идет полностью и целиком под знаком борьбы с «троцкизмом». Давно ли сталинская бюрократия объявляла, что «троцкизм» ликвидирован (Молотов провозглашал: «гроб», «крышка» и пр.), давно ли считалось, что «правая оппозиция является отныне главной опасностью». Сейчас новый поворот. «Троцкизм» — «вот враг!» Обнаруживают, что «троцкизм» проник во все учебные заведения, в важнейшие учебники и даже в примечания к сочинениям Ленина. Центральный комитет сообщает организациям по радио, что, в то время как правая оппозиция ищет опоры в деревне, в колхозах и пр., «троцкисты» поднимают голову в промышленных районах. Каганович-Амстердамский[620] прочитал в институте Красной профессуры большой доклад, занимающий целую страницу «Правды»[621], о необходимости открыть по всей линии борьбу с «троцкизмом».

О политическом значении этой кампании придется поговорить в ближайшем будущем особо. Сейчас достаточно отметить некоторые наиболее ярко бросающиеся в глаза факты. Сталинская верхушка вынуждена все более и более сжимать кольцо вокруг себя.

Она все меньше и меньше может надеяться на тех, которые повторяют общеобязательные формулы верности. Она изобретает поэтому дополнительные формулы, все более чудовищные и сводящиеся в конце концов к догмату личной непогрешимости Сталина. Всякая попытка марксистского исследования в каком бы то ни было направлении неизбежно приходит в противоречие с идеологией сталинцев. Все большее и большее число людей, совершенно ничем не связанных с «троцкизмом», наоборот, даже враждебно к нему относящихся, подпадает под обвинение в «троцкизме». С другой стороны, обнаруживается, что важнейшие марксистские кафедры во всех высших учебных заведениях заняты капитулянтами-оппозиционерами. Этот факт свидетельствует косвенно, но очень убедительно о том, что серьезная теоретическая жизнь имеется только внутри левой оппозиции, так что сталинская бюрократия вынуждена прибегать к перебежчикам для занятия самых ответственных кафедр.

То обстоятельство, что столь могущественный государственный и партийный аппарат вынужден сейчас, после восьми лет непрерывной и ожесточенной борьбы против левой оппозиции, снова сосредоточивать все свои силы на борьбе с «троцкизмом», свидетельствует о несокрушимой жизненности наших идей. Русской левой оппозиции предстоит еще сказать большое историческое слово.