— Ты заплатишь за свое предательство, брат Говард, — пробормотал он. — Заплатишь, как никто до тебя.

Ненависть с такой силой клокотала в нем, что он даже не заметил, как двуколка отъехала от дома и скрылась из виду. Лишь через какое-то время ему удалось справиться со своими чувствами и вновь сосредоточиться на доме, находившемся с другой стороны площади. Задумчиво проведя ладонью по лицу, он вытер еще одну каплю крови, оставившую странный узор на его щеке и грозившую вот-вот скатиться за воротник. Наблюдатель еще раз проверил план, пытаясь понять, не допустил ли он какой-нибудь промашки. Нет, разработанный им план безупречен, все приготовления сделаны, и на этот раз его ждет победа. При первой встрече с Крейвеном он просто не знал, с кем имеет дело. Сыну Андары прекрасно удавалось изображать из себя идиота. Крейвен играл эту роль настолько искусно, что даже он попался на удочку. Но теперь он не станет недооценивать сына колдуна.

Нет, в этот раз все должно пройти как по маслу. Если он хочет добиться исполнения всех своих ожиданий и надежд, которые втайне лелеял, то все должно быть без осечек.

Ибо на карту поставлена не просто его жизнь, а нечто большее.

Инспектор Коэн недовольно уставился на мундштук своей трубки, который он от волнения почти сжевал. Вздохнув, Коэн отодвинулся от стола и заглянул в ящик. Там он обнаружил старый ежедневник, упаковку табака, коробку спичек и пару обгрызенных карандашей, по виду напоминавших мундштук его трубки. Кроме того, там было много другого хлама, в том числе и детали служебного револьвера. Когда-то Коэн разобрал свой револьвер, а собрать потом не смог. В общем, хлама было много, вот только запасного мундштука для трубки не нашлось.

— Черт! — ругнулся Коэн, глядя на испорченную трубку, а затем бросил ее в ящик, к остальному хламу.

Откинувшись на стуле, Коэн наугад вытащил папку с делом и начал читать ее содержимое, чтобы отвлечься, но его мысли жили своей отдельной жизнью, не желая ему подчиняться. Испорченная трубка была той знаменитой последней каплей, которая переполнила чашу терпения инспектора Коэна. Вот уже несколько недель подряд все, что могло пойти не так, шло не так. Расследование большинства значительных дел было прервано, более того, теперь инспектору запретили заниматься очередным интересным случаем, а его помощника Пибоди отправили на край света. И мундштука для трубки не было! Коэн задумался о том, не выйти ли ему в магазин на углу, чтобы купить новую трубку, но затем передумал и продолжил заниматься папками, лежавшими на столе.

Инспектор ненавидел всю эту писанину. Он был человеком действия и предпочитал использовать кулаки, а не перо. Ему намного приятнее было участвовать в перестрелке в каком-то неблагополучном квартале, чем писать отчеты. Раньше большую часть этой работы выполнял Пибоди; новый же помощник, Эдвард Тейлвортерн, в этих делах совершенно не разбирался. Настоящий ноль. «Даже не ноль, а минус», — мысленно поправил себя Коэн, вспомнив отчет, который он вчера поручил написать Тейлвортерну. Вся та чепуха, которая оказалась на бумаге, не должна была попасть в руки прокурора Рутеля, так что инспектору придется писать этот отчет самостоятельно.

Нахмурившись, Коэн взял чистый лист бумаги и пододвинул к себе чернильницу. Чернила в ней засохли, и ему пришлось разбавить их водой. Инспектор пользовался этой чернильницей только во время допросов. Он рисовал на бумаге человечков и виселицы, а затем оставлял рисунки на столе, чтобы подозреваемый «случайно» их увидел. Результат всегда был просто потрясающим.

Слова «виселица» и «подозреваемый» заставили Коэна вновь вспомнить о Тейлвортерне, а значит, и об отчете, который предстояло написать.

— Черт бы побрал этих буквоедов! — проворчал он.

— Простите, что?

Вздрогнув, Коэн повернулся к двери, невольно сделав нажим перьевой ручкой. На чистом белом листе осталась огромная отвратительная клякса.

— Тейлвортерн, — раздраженно буркнул он. — Вы самый тупой идиот, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться.

Выпрямившись, Коэн с отвращением уставился на испорченный лист и отбросил сломанную ручку, заляпав чернилами столешницу.

Тейлвортерн попытался улыбнуться, но вид у него все равно был несчастный.

— Мне очень жаль, инспектор, — пробормотал он и, достав из кармана платок, попытался вытереть чернильное пятно на рубашке инспектора.

— От вашей жалости написанный вами вчера отчет не изменится, — язвительно произнес Коэн. — Не мешайте мне, а то я отошлю вашу мазню прокурору.

Скомкав неудачный отчет, он прицелился и бросил бумажный шарик в корзину, стоявшую в углу комнаты. Как и всегда, он в нее не попал, но Тейлвортерн, поспешно метнувшись к скомканному листку, определил его куда следует. Тем временем Коэн решил предпринять вторую попытку написать отчет. Нацарапав первую строчку, он поднял голову и недовольно уставился на своего помощника.

— Что такое? — проворчал он. — Почему вы еще здесь, Тейлвортерн? Вам что, делать нечего? Это, знаете ли, может и измениться.

— Посыльный… принес вам письмо, сэр, — поспешно ответил Тейлвортерн.

— Почему же вы сразу не сказали? — возмутился Коэн.

Встав, он перегнулся через стол и нетерпеливо вырвал у Тейлвортерна письмо из рук. Узнав характерный почерк Пибоди, он помрачнел. Поспешно просмотрев традиционную вступительную часть письма, Коэн внезапно наткнулся на заинтересовавшие его строки:

«Я проводил собственное расследование по известному вам делу и вышел на след преступника. За этой преступной группировкой стоит некий Роберт Крейвен, которому за последнее время, благодаря искусным манипуляциям, удалось снять с себя обвинения, хотя именно он виновен во всех действиях известной вам организации. Теперь же доказательства его вины настолько значимы, что ему не уйти от нас. Я уверен, что смогу завершить расследование в течение одного дня. Заканчивая это письмо, я намереваюсь получить последнее, неопровержимое, доказательство вины Крейвена.

Искренне ваш, Ангус Пибоди».

Коэн застыл на месте как громом пораженный. Смерив начальника обеспокоенным взглядом, Тейлвортерн задумался о том, не принести ли ему стакан воды. А может быть, сейчас лучше вообще как можно незаметнее покинуть эту комнату? Но не успел помощник повернуться к двери, чтобы выйти, как в комнату ввалился какой-то неопрятный тип в поношенной одежде. Это был один из многочисленных информаторов, докладывавших сотрудникам Скотланд-Ярда о состоянии дел в преступном мире Лондона. Впрочем, вполне вероятно, что они работали не только на Скотланд-Ярд.

Лицо вошедшего было бледным от ужаса.

— Инспектор, — выдохнул он, — Пибоди мертв!

Коэн выпрямился и расширившимися от изумления глазами посмотрел на информатора. Тщетно пытаясь подобрать слова, он не сразу нашелся что сказать.

— Мертв? — пробормотал инспектор, переводя взгляд с письма в своей руке на бледное лицо информатора. — Мертв?