его жизнь, главным образом тем самым человеком, который не мог справиться с ней, когда она была направлены на него.

Гарри помогают сесть на кровать, Кричер суетится вокруг него и зовет хозяйку, чтобы она дала ему инструкции. Вальбурга появляется на портрете напротив кровати и смотрит зоркими глазами, указывая Кричеру, как помочь Гарри. Его ожоги прикрыты холодными компрессами, его худое тело набито горячим супом и прохладной водой. С тех пор, как Темный Лорд Волдеморт усыпил его искусственным сном, раны Гарри едва зажили и все еще требовали лечения, для которого он был слишком истощен, напуган и слишком занят побегом через половину Англии. Он узнает о некоторых ранах только тогда, когда Кричер лечит их, бормоча себе под нос смертельные угрозы.

Наконец Кричер останавливается. Он уходит, обещая плотно поесть и купить ингредиенты для зелий, которые нужны Гарри для лечения ожогов.

Гарри почти ничего не замечает, слишком погруженный в свои мысли. Когда он, наконец, просыпает, первое, что он видит, это холодные серые глаза Вальбурги, наблюдающие за ним с тревогой.

— Ты в порядке, Гарри? Что случилось? Этот бесполезный Сириус был слишком занят выпивкой, чтобы дать мне хоть какую-нибудь информацию. Даже Кричер ничего не смог от него добиться. Скажи мне, кто тебя так ранил.

Гарри удается слегка улыбнуться в ответ на теплую заботу, прежде чем воспоминание о последнем месяце-мгновении-ока-недели-он-бодрствовал-неделями-он-не-спал снова нахлынули на него.

— Директор… — он прерывает себя, вспоминая, что директор мертв и теперь он просто Дамблдор, волшебник, который жил и умер, не больше и не меньше. Эта мысль успокаивает его, потому что теперь он точно знает, что один его враг исчез. Ему становится холоднее, когда Гарри думает о том, что это сделал он. Он убил мозг Дамблдора. Возможно, это была самооборона, но он все равно убил его. Он завалил его болью и страданием, когда тот уже был на самом краю, шатко балансируя между жизнью и смертью. Он был тем, кто дал последний толчок.

Он убил человека.

Странно, насколько его нынешние эмоции отличаются от той паники, которую он испытал, когда ему пришлось убить василиска. Может быть, это потому, что он не знал Василиска? Может быть, потому что то убийство было больше похоже на драку? Может быть, потому, что это была почти равная битва, одна сторона была слепой, а другая слишком маленькой? Может быть, потому, что Василиск сошёл с ума от времени и потерь? Может быть, потому что Дамблдор все-таки был человеком? Но нет, жизнь василиска была такой же важной, как и жизнь Дамблдора, даже если один из них больше походил внешне на Гарри, чем другой. Оба были умны и способны делать ужасные или великие дела, и оба они делали и то, и другое. Так почему же смерть Дамблдора ударила по нему сильнее? Возможно, директор был сумасшедшим, пытаясь заставить ребенка сражаться с печально известным Темным Лордом. Он напал на Гарри и умер, когда тот пытался защищаться, но все оправдания в мире не помогают Гарри спокойнее относиться к чужой смерти.

Вальбурга прочищает горло и вырывает Гарри из водоворота мыслей, в котором тот начинает тонуть. Он трясёт головой, чтобы прояснить мысли, и продолжает, как ни в чем не бывало.

— Дамблдор мертв. — произносит он.

Вальбурга впадает в противоречивое молчание. С одной стороны, ясно, что Дамблдор ей никогда не нравился, ни как учитель, ни как директор ее детей, ни как фактический лидер волшебного мира. С другой стороны, она с осторожностью относится к тому, что сказать Гарри, видя, как он снова оцепенело смотрит на свои руки, лишь мельком поглядывая на нее поверх оправы очков.

Гарри точно знает момент, когда она замечает, что его браслет пропал. Ее глаза становятся большими; она пытается скрыть свое удивление и любопытство, сглатывая и переводя взгляд на его лицо. Когда она понимает, что ее поймали, она краснеет. Без дальнейших просьб Гарри переворачивает запястье и поднимает его, чтобы показать ей свои слова. Первый человек, которому он их показывает, с усмешкой думает он. Если бы у него был выбор, или хотя бы чуть больше выбора, он никогда никому не показывал бы своих слов. Но если бы ему было абсолютно необходимо, он показал бы их портрету в библиотеке, одной из своих ближайших наперсниц или Сильвии — хотя он совершенно уверен, что та уже и так знает о них.

Вальпруга задыхается, когда видит Авада Кедавру, и еще раз делает это, когда замечает, что надпись красная. Ее глаза отчаянно устремляются к Гарри.

— Ты, ты — он — как ты — твоя родственная душа — Том Реддл?

Гарри горько усмехается.

— Я не знаю, — размышляет он — моя родственная душа это Том Реддл, блестящий староста, или Темный Лорд Волдеморт, частица души, которой он является? Есть ли разница между ними двумя или они одинаковы, когда не охвачены безумием? Если это так, то неужели я уже потерял свою родственную душу еще до того, как у меня появился шанс встретиться с ней? Если это Тёмный Лорд, должен ли я уничтожить его, чтобы спасти от самого себя? — он переводит измученные глаза на Вальбургу — Хотел бы я знать.

— О, дорогой, — вздыхает она — Я так хочу обнять тебя. Ты так долго терзал себя этими мыслями, не так ли? Когда ты узнал? Как долго ты нёс это бремя в полном одиночестве?

Гарри пытается притвориться, что его мысли не сразу переходят к уроку Защиты и так же быстро к Теперь-Я-Могу-Тебя-Коснуться-БОЛЬ.

— С четвертого курса.

Вальбурга снова задыхается и смотрит на него страдальческим взглядом.

— О, милый, милый… Я бы причинила ему боль, если бы только могла. Я защитила бы тебя даже от него и от того, во что мы оба верили.

Гарри пытается улыбнуться, но не смотрит на Вальбургу, понимая, что у него выходит скорее гримаса.

— Спасибо.

Она поднимает руку, чтобы потереть мочку левого уха, ее обычная реакция, если она в чем-то не уверена, но в конце концов говорит, немного отчаянно пытаясь хоть как-то подбодрить Гарри:

— Но ты сказал, что ему лучше, верно? Ты сказал мне это, когда мы в последний раз разговаривали. Он уже частично восстановил рассудок, не так ли?

Гарри поражённо моргает, он не думал об этом в своей панике.

— Да, это правда, верно, именно так — его обнадеживает свой же ответ. Но в его тоне все еще чувствовался оттенок страха, потому что даже попытка исцеления Темного Лорда Волдеморта может оказаться бесполезной — Он