Дочитав статью до конца, Армстронг снял трубку внутреннего телефона и сказал секретарше, что для сэра Пола Мэтланда его нет на месте. Не успел он положить трубку, как раздался звонок телефона.

— Мистер Армстронг, на проводе старший дилер банка Нового Амстердама. Он хочет срочно с вами поговорить.

— Соединяй, — буркнул Армстронг.

— Рынок наводнен приказами продавать акции «Армстронг Коммьюникейшнз», — сообщил дилер. — Цена акции опустилась до 2,31 доллара, и я подумал: может, у вас будут какие-то инструкции?

— Продолжайте покупать, — без колебаний распорядился Армстронг.

Наступила пауза.

— Я должен обратить ваше внимание на то, что каждый раз, когда акции падают на один цент, вы теряете семьсот тысяч долларов, — сказал старший дилер, быстро проверив количество проданных за утро акций.

— Мне плевать, сколько это стоит, — отрезал Армстронг. — Это всего лишь кратковременная необходимость. Как только рынок успокоится, вы снова выпустите акции на биржу и постепенно возместите убытки.

— Но если они и дальше будут падать, несмотря на…

— Просто продолжайте покупать, — отрезал Армстронг. — В какой-то момент рынок обязательно изменится.

Он бросил трубку и уставился на свою фотографию, опубликованную на первой полосе «Файнэншл Таймс». Она ему не льстила.

Дочитав статью, Таунсенд последовал совету Тома и позвонил в свой акционерный банк. Дэвид Гренвиль, исполнительный директор, подтвердил, что акции «Глобал» снова упали этим утром. Он считал, что им следует встретиться как можно скорее, и Таунсенд согласился изменить свое расписание и выкроить время для встречи в два часа.

— Полагаю, вам следует взять с собой адвоката, — зловеще добавил Гренвиль.

Таунсенд приказал Хитер отменить все назначенные встречи. Остаток утра он провел на инструктаже по семинару, который компания намеревалась провести в следующем месяце. Генри Киссинджер и сэр Генри Голдсмит уже дали согласие выступить с докладом. Это была идея Таунсенда — собрать в Гонолулу руководителей всех своих компаний и наметить план развития корпорации на следующие десять лет, обсудить, как впишется «Мульти-Медиа» в общую структуру компании и как лучше использовать это последнее приобретение. «Неужели семинар тоже придется отменить? — думал он. — Или он превратится в похоронную службу?»

Понадобилось двадцать семь безумных дней, чтобы собрать деньги для покупки «Мульти-Медиа». Он провел много бессонных ночей в сомнениях — не совершил ли он ужасную ошибку? А теперь эта статейка в «Файнэншл Таймс» оправдывала самые худшие его опасения. Если бы только он не успел к крайнему сроку или хотя бы послушался Тома.

Водитель повернул на Уолл-Стрит и за несколько минут до двух остановился перед зданием банка. Выйдя из машины, Таунсенд внезапно вспомнил, как сильно нервничал, когда его впервые вызвали к директору почти пятьдесят лет назад. Швейцар в длинном синем пальто открыл огромную зеркальную дверь. Он приложил руку к козырьку фуражки, увидев, кто стоит перед ним. Интересно, долго еще он будет отдавать мне честь, подумал Таунсенд.

Он кивнул и вошел в зал на первом этаже, где Дэвид Гренвиль о чем-то увлеченно беседовал с Томом Спенсером. Заметив его, оба мужчины повернулись и улыбнулись. Они явно не сомневались, что на эту встречу он не опоздает.

— Рад вас видеть, Кит, — Гренвиль пожал ему руку. — И спасибо, что пришли вовремя.

Таунсенд улыбнулся. Директор школы никогда не говорил ничего подобного. Они направились к лифту.

— Как поживает Кейт? — спросил Гренвиль. — Когда мы виделись в последний раз, она редактировала какой-то роман.

— Он имел такой успех, что теперь она пишет свой собственный, — ответил Таунсенд. — Если положение не исправится, возможно, мне придется жить на ее гонорары.

Ни один из его спутников никак не отреагировал на его черный юмор.

Двери лифта открылись на пятнадцатом этаже, и они проследовали по коридору в кабинет исполнительного директора. Гренвиль усадил посетителей в удобные кресла и открыл лежавшую на столе папку.

— Позвольте для начала поблагодарить вас за то, что вы смогли так быстро прийти, — сказал он.

Таунсенд и его адвокат кивнули, хотя оба понимали, что другого выбора у них попросту не было.

— Мы имеем честь, — сказал Гренвиль, повернувшись к Таунсенду, — представлять интересы вашей компании более четверти века, и мне было бы жаль, если бы наше сотрудничество подошло к концу.

У Таунсенда пересохло во рту, но он слушал, не перебивая.

— Но было бы глупо недооценивать серьезность ситуации, в которой мы сейчас оказались. Мы провели пока поверхностный анализ вашего финансового положения, и нам представляется, что сумма ваших кредитов может превысить сумму ваших активов и, соответственно, привести вас к банкротству. Если вы хотите, чтобы мы остались вашим инвестиционным банком, Кит, так и будет, но при одном условии — вы гарантируете нам свое полное сотрудничество при решении вашей нынешней дилеммы.

— Что подразумевается под «полным сотрудничеством»? — спросил Том.

— Для начала мы направим в вашу компанию команду финансистов под руководством одного из наших опытнейших руководителей, которому вы предоставите безоговорочное — подчеркиваю, безоговорочное — право расследовать любой аспект вашей деятельности, если это будет необходимо для выживания вашей компании.

— А потом, после окончания расследования? — поинтересовался Таунсенд.

— Руководитель даст свои рекомендации, и вы, мы надеемся, выполните их в точности до мелочей.

— Когда я могу с ним встретиться? — спросил Таунсенд.

— С ней, — уточнил исполнительный директор банка. — И отвечаю на ваш вопрос — сию минуту. Мисс Бересфорд ждет вас в своем кабинете этажом ниже.

— Тогда давайте покончим с этим, — сказал Таунсенд.

— Сначала я должен знать, принимаете ли вы наши условия? — остановил его Гренвиль.

— Думаю, вы и так поняли, что мой клиент уже принял решение, — вмешался Том.

— Хорошо, в таком случае я провожу вас к Э.Б., и она сообщит вам, каков будет следующий этап.

Гренвиль встал из-за стола и вместе со своими гостями спустился по лестнице на четырнадцатый этаж.

Он остановился перед кабинетом мисс Бересфорд и почтительно постучал.

— Войдите, — произнес женский голос.

Исполнительный директор открыл дверь, и они вошли в большой, уютно обставленный кабинет с видом на Уолл-Стрит. Сразу же возникало впечатление, что здесь обитает аккуратный, опрятный и рациональный человек.

Женщина лет сорока, может быть, сорока пяти, как определил Таунсенд, поднялась и вышла из-за стола им навстречу. Она оказалась почти одного роста с Таунсендом, у нее были аккуратно подстриженные темные волосы, большие очки почти полностью закрывали аскетическое лицо. Она была одета в хорошо скроенный темно-синий костюм и кремовую блузку.