В 1906—1907 годах ОПЕ получило возможность на основе нового закона об обществах видоизменить свой устав и расши­рить свою деятельность. В Гродне ОПЕ открыло в 1907 году учительские курсы, куда устремилась волна идеалистов-учите­лей, увлеченных мечтой о создании народной школы, соответ­ствующей потребностям и сознанию еврейских масс. Число от­делений Общества росло. В ряде провинциальных углов ОПЕ стало постепенно превращаться в один из центров местной ев­рейской общественности. В 1907 году число членов ОПЕ со­ставляло 3870, а в 1911 году оно поднялось до 5800. К тому вре­мени был уже открыт доступ в общество широким, демократи­ческим элементам интеллигенции, ремесленникам и пр. В 1910 году число школ, которым ОПЕ выдавало субсидии, составля­ло 98. В том же 1910 году ОПЕ стало издавать педагогический ежемесячник «Вестник», на страницах которого шло оживлен­ное обсуждение основных вопросов школьной жизни и работы. ОПЕ стало систематически созывать в центре совещания с уча­стием местных деятелей по вопросам просвещения. Эти сове­щания привлекали к себе общественное внимание, и в русско-еврейской, и еврейской печати печатались о них регулярные от­четы и несомненно сыграли крупную роль в деле еврейского просвещения.

Первое совещание деятелей ОПЕ состоялось в марте 1910 года, второе — через год — в апреле 1911 года. Следует отме­тить, что на этих совещаниях впервые в пользу идиш присое­динился к его защитникам (Л. Брамсону, М. Крейнину, М. Рат­неру и другим) голос еврейских социалистических течений (представителей Бунда, — М. И. Гольдмана-Либера, М. Рафеса и сионистов-социалистов — М. Литвакова, С. Нигера, Левита­на). На совещании 1911 года радикальные группировки внесли свою программу деятельности ОПЕ, которая вызвала реши­тельные возражения, в частности, со стороны историка С. М. Гинзбурга. Тем не менее это совещание приняло резолюцию, которую следует рассматривать, как укрепление позиций идиш в работе ОПЕ. Текст резолюции был следующий:

«1. во всех народных школах должно быть поставлено изучение биб­лии и древнееврейского языка;

2. в школах, находящихся в тех местностях, где народные массы говорят на идиш, — этот язык должен найти свое место в школах, как язык преподавания и как предмет изучения».

На третьем совещании ОПЕ с представителями мест в дека­бре 1912 года, центральным вопросом был вопрос об отношении к хедеру, причем особенное значение имело на совещании вы­ступление в защиту традиционного хедера со стороны известно­го поэта X. Н. Бялика, поддержанное С. М. Дубновым и други­ми. Резолюция, принятая большинством в пользу хедера, вызва­ла в печати и в обществе длительную дискуссию.

Иным уже было, однако, настроение следующего, четвертого по счету, совещания, состоявшегося в декабре 1913 года, на кото­ром присутствовало 62 делегата с решающим голосом. Это сове­щание, между прочим, совпало с 50-летием существования Об­щества распространения просвещения среди евреев. Требования радикальных и демократических течений были формулированы в следующих пунктах:

1. школа, как и внешкольное образование должны быть свободны от конфессионального начала и от наци­оналистических элементов;

2. школа должна быть построена на родном языке учащихся, на идиш;

3. ОПЕ должно быть органи­зовано на началах участия в нем представителей широких на­родных масс.

Прения приводили к ряду конфликтов на совещании, глав­ным образом, по вопросу об языке в школе. Совещание приняло резолюцию, призывающую еврейскую общественность принять активное участие в осуществлении плана всеобщего обучения и включения в сеть народного образования еврейских школ на родном языке. Как раз в эти годы в 4-й Государственной Думе стоял на очереди законопроект о всеобщем обучении. Вопрос о языках получил выражение в резолюции, исходившей из при­знания, что национальные и религиозно-бытовые особенности еврейского народа требуют, чтобы преподавание в еврейской на­родной школе велось на идиш, и чтобы в то же время было уде­лено внимание в надлежащем объеме изучению еврейских пред­метов, — библии, еврейской истории, иврит и идиш. Как обыч­но, достигнутый компромисс удовлетворил только в частичной мере спорящие стороны.

На основании прошедшего в Государственной Думе закона от 1-го июля 1914 года, создалась легальная возможность осуще­ствления школьного дела на идиш. Но началась война с ее ис­ключительными бедствиями, с массовым беженством, с ростом антисемитизма, с новыми еврейскими общинами, возникавши­ми в глубине России, — и с новыми проблемами, в частности, в вопросе об обучении подрастающего поколения. В феврале 1916 года было в связи с новым положением созвано пятое — по сче­ту — совещание ОПЕ. На этом совещании выступили среди дру­гих С. М. Дубнов, X. Н. Бялик, — с одной стороны, — и Н. Штиф, X. Фиалков — с другой. Главное решение совещания по вопросу о народной школе (речь шла в первую очередь о школе для де­тей беженцев и выселенцев) носила вновь компромиссный ха­рактер, но с заметным уклоном в сторону приоритета идиш. Со­гласно резолюции совещания, все предметы, кроме русского языка, русской истории и географии, должны преподаваться на идиш. Иврит может изучаться при помощи иврит или идиш. Ев­рейской истории следует обучать на идиш, и только в известных условиях — на иврит. Религиозному моменту в воспитании должно быть отведено место в народной школе. Еврейский язык должен быть одним из предметов изучения, а древнееврейский в той мере, чтобы ученик мог по окончании школы читать книгу на иврит.

К началу первой мировой войны ОПЕ насчитывало, кроме отделений в Одессе, Риге, Киеве и Москве, еще 25 отделений в провинции, каждое из которых хотя и действовало вполне ав­тономно, но организационно поддерживало связь с центром в Петербурге. Годы войны, хозяйственной разрухи и другие трудности естественно отразились и на деятельности ОПЕ. Каждая новая мобилизация вырывала из рядов его админист­ративного аппарата и педагогических кадров молодых и дея­тельных работников.

Семьи учителей, призванных под знамена, нуждались в мате­риальной помощи. Сокращение педагогического состава дикто­вало потребность в подготовке квалифицированной смены. Продолжая свою нормальную деятельность в тех местах черты оседлости, которых не коснулась разруха, Общество должно бы­ло следовать за потоком беженцев, — чтобы на новых местах строить для детей школу.

В течение 1915 и 1916 годов ОПЕ открыло вечерние курсы в Петербурге и Харькове, а его уполномоченные, работая среди беженцев, как и в старой черте, так и в новых местах поселения, создала ряд школ в Минской и Могилевской губерниях, в Каме­нец-Подольской губернии и Проскуровском районе, в Полтав­ской губернии. С. Л. Каменецкий, долголетний секретарь ОПЕ, отмечает в своем отчете, что на оборудование и содержание бе­женских школ за девять месяцев 1916 года израсходовано было свыше 460 тысяч рублей. В начале 1917 года, незадолго до вспыхнувшей революции, число детей и подростков из бежен­цев, обучавшихся в школах