волосами нос художника. Но Ольсену нравилось ощущать волосы Эрики у себя во рту, нравилось, что они щекотали нос, нравилось, что между ними было непростительно близкое расстояние, нравилось, что они могли согреться в объятиях друг друга, нравилось, как выглядела Ричардсон в огромной для неё футболке Йенса.

Йоханесс сходил с ума от того, что мог прямо сейчас обнимать свою любовь. И пускай если даже завтра сегодняшняя сказка развеется, Ольсен никогда не забудет того, какой живой может быть Эрика, никогда не забудет той теплоты, которая образовалась в сердце, когда Ричардсон смеялась. Йоханесс безнадежно и глупо влюблен и готов отдать все ради Эрики, которая, честное слово, является самым потрясающим и прекрасным человеком на свете.

— Идея спать вместе — самая лучшая моя идея, — едва слышно произнесла Ричардсон.

— Ты права, детка, — шумно выдохнул Йоханесс. — А теперь спи. Доброй ночи.

— Доброй ночи, dolce.

•••

Lana Del Rey — Salvatore

Когда Ольсен проснулся утром, он не ощутил теплого тела, уже успевшего стать родным, под рукой. Ну правда, на что он рассчитывал? На то, что после этой ночи все кардинально изменится, что Эрика пропитается глубоким чувством к Йенсу, поймет и осознает, что Ольсен — любовь всей её жизни? Нет, к сожалению, мир устроен не так, а кровавая и прекрасная мисс Ричардсон никогда не снизойдет на землю ради какого-то слизняка.

Йоханесс подавил в себе желание закричать, уткнувшись лицом в подушку. Конечно, со стороны Ольсена вообще глупо было на что-то рассчитывать, но как же больно падать в грязь после того, как всю ночь летал среди звезд. Вчера произошло нечто особенное, Йенс это чувствовал и знал. Это заставило художника еще безумнее и глубже полюбить Эрику, хотя, казалось бы, куда сильнее?

Йоханесс перевернулся на спину и заметил всё ещё висевший на спинке стула маленький пиджачок — прямо рядом с аккуратно сложенной тёмно-зелёной футболкой. Забыла или специально оставила? Он снял пиджак и притянул к груди. Пахло ебучими розами. Закрываешь глаза и видишь огромный сад с роскошными цветами. Кругом бабочки и насекомые. И она улыбается своей самой нежной улыбкой. Черт, как же больно. Мужчина резко сел, пытаясь выкинуть из головы эти мысли, которые убивали и разрушали его внутреннее спокойствие. Эрика никогда не проснется рядом с Йоханессом.

Ольсен увидел лежащую на столике бумажку, которой тут раньше точно не было. Йенс надел очки и разглядел буквы, выведенные на листе. Он долго не решался взять записку и прочитать ее, но все же, наконец, потянулся дрожащими руками к бумаге. Буквы были выведены неосторожным подчерком, видимо, Эрика писала в спешке, надеясь не встретиться с Йенсом утром, но все равно в этих буквах было что-то особенное и прекрасное. Ольсен был готов поклясться, что у неё был самый красивый подчерк на свете.

Дорогой друг!

Доброе утро. Спасибо за чай, одежду и постель.

Вчера ты поступил как настоящий мужчина, твоя мама точно гордится тем, какого сына воспитала. Ценю твоё понимание и твоё уважение к моим чувствам — вчера это было очень важно для меня. Хотя, конечно, я совершила ошибку, когда пришла к тебе.

Впрочем, я совершила ошибку гораздо раньше. В тот день, когда согласилась помочь твоему брату — да, ошибку я совершила ещё тогда. Тебя в моей жизни не должно было быть никогда, меня — в твоей. Простая арифметика, жаль, что поняла я это слишком поздно.

Знаю, кажусь тебе чудовищем, как и, впрочем, всем остальным. Отчасти так и есть, но только отчасти. Твой щенячий взгляд терпеть невыносимо, и я испытываю лёгкую вину за то, что сделала с тобой. Не нужно было давать тебе возможность привязываться ко мне. Надеюсь, ты меня за это простишь — всё же, всем свойственно совершать ошибки.

Пускай я делаю это позже, чем нужно было, но лучше поздно, чем никогда. Я порываю с тобой. Ты мне больше ничего не должен, но и я тебе ничего не должна. Все честно. Будь мужчиной и не пытайся найти меня. А ещё, пожалуйста, влюбись в какую-нибудь дурочку с большими глазами и женись на ней. Не смей влюбляться в умную.

Желаю тебе счастья, мой дорогой друг. Наверное, я не скоро смогу забыть тебя.

Обнимаю, самая ужасная женщина на планете Земля.

•••

Кристиан ненавидел Эрику.

Её два больших совершенно пустых голубых глаза, смотревших всегда не на тебя, а сквозь. Её бледные худые запястья, изувеченные шрамами, которые никогда не заживут. Её змеиный язык, нежно шепчущий самые страшные проклятия на свете. Её полусгнившую душу, принадлежащую другому. Её прекрасное тело, которое было дозволено трогать чуть ли не всем на свете.

Стоило только хоть чему-нибудь пойти не так, как эта высокомерная эгоистичная идиотка сбегала. И сбегала она, разумеется, в постель к другому мужику. Конечно, Кристиан и сам был далеко не идеален, их отношения подразумевали возможность проводить ночи с другими, однако это было не компромиссом, а необходимостью. С самого дня ебаной свадьбы эта стерва обожала, громко смеясь, напоминать о том, что никогда своего мужа не любила. Кристиан не ранимая принцесса, чтобы из-за её слов плакать и страдать, но безумное желание подчинить и сломать жадно питается подобными брошенными фразами.

Ни одна размалёванная шлюха не стоит этой эгоистичной женщины с дрянным характером. То, как играет на чужих нервах, то, как изворачивается, как босыми ногами ходит по пламени — это грёбанное искусство, коим Кристиан восхищается лет с четырнадцати. Разумеется, будь она хотя бы чуть послушнее, всё было бы нормально, только послушная Эдвардсу и не нужна.

Ему нужна именно эта, которая кусается, царапается и плюёт ядовитой слюной. Та, которая намеренно садистки испытывает грани его терпения, пытаясь понять, как много Кристиан может вытерпеть. Эдвардсу на всё поебать, кроме самого себя и этой стервы, которая изводит, унижает и мучает.

Ей с огнем играть нравится до искусанных в кровь губ и дрожащих коленок.

Ей плевать, если в пламени кроваво-оранжевом сгорит, может быть, глубоко в душе она того и хочет. Знала изначально, что Кристиан согревать не умеет, он в пепел сожжёт и не сжалится.

Кристиан любил Эрику.

В этой жизни лишь одному человеку он уступить первое место согласен, а для него это куда глубже, чем ваша смешная и наивная детская любовь. Цветочки, слова, комплименты, подарки — какая мерзость! Даже смешно. Ни перед одной женщиной на свете Кристиан на колени не вставал, ни одной женщине на свете ничего никогда не уступал, потому что люди вокруг слишком глупы и наивны, чтобы