– Война окончена! – пылко крикнул он. – Да воцарятся на острове мудрость и справедливость!

Вот теперь обе правительницы действительно посмотрели в его сторону. Милан не хотел привлекать их внимание, он закричал от избытка чувств, а не по здравому рассуждению.

– Да воцарятся на острове мудрость и справедливость! – Один из рыцарей ордена Черного Орла подхватил его клич.

Другие рыцари вторили ему. Как и Хранительницы. И вдруг все вокруг разразились этим возгласом. Люди, всего несколько часов назад воспринимавшие друг друга как злейших врагов, принялись обниматься со слезами на глазах. Все кончилось. Кошмар войны, столько десятилетий бушевавшей между Лигой и Швертвальдом, прекратился. А все благодаря одному преклоненному колену и двум поцелуям.

– Отцу это не понравится… – тихо пробормотал Джулиано.

– Почему?

– Заключен мир. А он не имеет к этому никакого отношения. Отец приложил столько усилий, чтобы война прекратилась, но не он этого добился.

Рыцари, сопровождавшие Милана, Джулиано и Фальче, едва сдерживали подступающую толпу. Ликуя, солдаты бросали шлемы в воздух, восторженное настроение передалось всем и каждому.

– Уходим! – приказал один из рыцарей. – Нале-во!

Четыре рыцаря резко развернулись. Один из них подхватил Милана под руку и увлек за собой. Процессия двинулась.

Только сейчас Милан осознал, что он так и не увидел в толпе Нандуса. Оба кондотьера и Родриго Аполита присутствовали при заключении мира, Милан даже заметил вдалеке Фелицию в окружении отряда стрельцов. А вот его отца, верховного священника Цилии, тут не было.

– Господа рыцари!

Путь отряду преградил необычайно ухоженный невысокий мужчина с тщательно зачесанными назад седыми волосами. На белоснежном дублете красовалась роскошная вышивка – черный орел, а на шее у незнакомца висела тяжелая золотая цепь. Милана это очень удивило, ведь, насколько ему было известно, рыцари императора имели право использовать золото только для украшения шпор и ножен.

Заслышав резкий окрик, рыцари остановились.

– Вы можете быть свободны, – приказал странный мужчина. – Рыцари Белой Королевы возьмут на себя сопровождение наших… гостей. – Он посмотрел на Милана.

Во взгляде незнакомца горела жгучая ненависть. А ведь при этом Милан был уверен, что никогда раньше не встречал этого человека.

Несколько призрачных воинов, присутствовавших при церемонии принесения вассальной присяги, подошли к Тормено. То были рыцари в странных кирасах с изображением могучей мускулатуры на нагрудных пластинах. Длинные волосы падали на плечи, пышные бороды достигали груди. Воители, пришедшие сюда из иного времени. Никто из них не произнес ни слова. Молчал и низкий рыцарь с золотой цепью.

Сопровождение, состоявшее из рыцарей-призраков, оказалось в два раза больше – теперь братьев Тормено вели уже восемь человек.

Милан помедлил, и двое рыцарей грубо подхватили его под руки. Хоть они и выглядели эфемерно, теперь не приходилось усомниться в том, что их тела весьма и весьма реальны. Воплотившиеся призраки подтолкнули Милана, и тот, покорившись, пошел за ними.

Его вели через лагерь, где уже царило праздничное настроение. Новости о завершении войны разлетелись как на крыльях.

В месте, где лагерь примыкал к дороге, ведущей в Лунные горы, стоял обоз. На обочине вбили сотни колышков и привязали к ним вьючных животных. Телеги постепенно разгружались: тяжелые амфоры с винами из Камарины и Панормы, бочки с засоленной рыбой, мешки с крупами. С противоположной стороны дороги стояли коровы, испуганно поглядывавшие в сторону Милана. Императрица, видимо, привезла все, чтобы устроить настоящий пир в честь заключения мира.

– Что им от нас нужно? – шепнул Джулиано. Старший брат был бледен, как мрамор из Лунных гор.

– Не знаю… – ответил Милан.

Но, судя по тому, как с ними обращались, не оставалось никаких сомнений в том, что они пленники, а не гости.

Братья Тормено и те, кто их сопровождал, долго шли по дороге, время от времени встречая солдат из лагеря. С востока, со стороны гор, надвигались темные тучи: дождь, мучивший солдат в лагере вот уже несколько дней, вот-вот грозил снова пролиться.

В какой-то момент рыцари-призраки свернули с дороги. На полянке, неподалеку от тракта, стояла карета. Милан узнал ее с первого взгляда. Это была та самая карета, из которой он вынужден был смотреть на казнь Фелиции на костре. Карета, на которой его должны были отвезти в Красный монастырь.

Слева на поляне выстроился отряд из двадцати рыцарей ордена Черного Орла. Воины держали под уздцы коней – видимо, они были готовы в любое время двинуться в путь.

На противоположной стороне поляны стояло столько же рыцарей Белой Королевы. Их неземной красоты кони нетерпеливо били копытами. Да и сами рыцари, похоже, торопились. Шлемы они приторочили к седлам или держали под мышкой. При виде Милана призраки зашептались, поглядывая в сторону Тормено со смесью любопытства и отвращения.

А вот рыцари императора держали боевой строй – оружие наизготовку, шлемы на головах, забрала опущены. Надежные, как каменная стена.

Дверца кареты распахнулась, и Милан увидел Белую Королеву.

Несколько рыцарей-призраков из сопровождения Милана тотчас подошли к своей повелительнице, которая сидела внутри. На поляне между ними и каретой стояла большая колода, изъязвленная многочисленными ударами топоров. Рядом виднелся меч палача.

– Мы привели убийцу, моя королева, – торжественно провозгласил командир отряда сопровождения.

Милана схватили под руки и затолкали в карету.

– Приветствую тебя, мой убийца.

Дверца кареты со щелчком захлопнулась у Милана за спиной. Пристальный взгляд золотистых глаз скользнул по его лицу. Белая Королева сидела на обитой кожей лавке – сиденье, на котором Милан провел столько часов во время той злополучной поездки, отсюда убрали. Юноша стоял прямо перед королевой. Из-за низкой крыши кареты ему приходилось немного пригибаться. Точно в почтительном смиренном поклоне, хотя никакого смирения Милан и не испытывал.

– Я никогда не пытался убить вас, я…

– Но что такое убийство, Милан Тормено? Убийство – это намеренное прерывание бытия существа, наделенного разумом. Если трактовать это понятие так, то именно к этому ты и стремился.

– Я не понимаю, о чем вы говорите… – начал Милан. Впрочем, он уже подозревал, что имеет в виду Белая Королева.

– Ты пытался изменить легенду обо мне, Милан Тормено. Но понимал ли ты, к чему это приведет? Можешь ли ты представить себе, каково это, когда тебя охватывает смутное ощущение утраты самости? Каково это – понимать, что ты уже не ты? И что ты ничего не можешь сделать с тем, чтобы это исправить? Более того, что ты вскоре позабудешь, каким был раньше, ведь вымысел станет твоей явью?