Когда интересы иностранцев не были затронуты, то они смотрели на коммерческие подвиги чешского «гения» холодно, равнодушно и только иной раз, кто почестнее, – с презрением.

Владивостокская газета «Слово» так описывает в те дни то, что представляла оборотная картина ликвидации «анабазиса»:

«В Гнилом Углу (часть Владивостока) несколько огромных зданий, бывших паровозных мастерских, заняты ликвидационной комиссией чехо-войск.

Чего-чего тут только нет – и весы, и швейные машины, и телеграфные аппараты, и инструменты. словом, все, от булавки до автомобиля, как пишет “Изо Экспорт и К°” (японская фирма). Разница одна: “Изо Экспорт и Ко” – фирма с безупречной репутацией, у ликвидационной же комиссии чехо-войск репутация не так-то уж чиста. Хотя комиссия и работала чисто!

Взять хотя бы весы. Комиссия тщательно окрасила все весы, в надежде замазать надписи, указывающие, с какой дороги эти весы увезены были “доблестными” войсками. Но явилась русская железнодорожная комиссия и стала откапывать. Там на гирях отметка: “Пермская ж. д.”, тут на платформе весов выступает: “Сибирская жел. д.”, там оказалась: “Китайско-Восточная ж. д.”, а на инструментах нет-нет да и находили надписи: “депо Тайги”, “депо Перми”. Пришлось чехам уступить эти вещи, а там, где признаки хищения не были отлиты или выгравированы – комиссия ничего не могла сделать. Неужели и русская администрация ничего не может сделать, чтобы защитить народное достояние от такого наглого расхищения?

Не лишено интереса и следующее – чехо-войска открыли торговлю оптом и в розницу, продают муку, макароны пудами и фунтами, выдают счета, но наотрез отказываются оплачивать счета гербовым сбором».

Газета «Русский Голос» приводила заметку о вандализме чехов: «В ожидании парохода, чехи жили в классных вагонах. Уезжая, чехи сняли зеркала, вывинтили все медные части, вплоть до винтов, сняли линолеум со стенок и пола, обивку с диванов и конский волос, которым эти диваны были набиты. Одним словом, взяли все, что представляло какую-либо ценность. Железнодорожные власти, принимая эти вагоны, вынуждены были составить акты о грабеже вагонов».

Отдельные русские люди и противобольшевицкая пресса Владивостока и Харбина пробовали протестовать, опубликовывая отдельные вопиющие факты открытого, безнаказанного ограбления России. Чехи или оставляли без ответа, или отвечали отписками, только подтверждающими эти факты.

Так, например, русским ведомством снабжения и продовольствия отпускался чехам, начиная с 1918 года, сахар в кредит. При их отъезде в новорожденную родину – Чехословакию, чешскому штабу был предъявлен ведомством счет с расписками чешских частей в разновременном получении сахара на 648 796 иен. Чехословацкий штаб дал следующий ответ:

«Не отрицая факта передачи нам русскими властями продовольственных продуктов, мы в данное время не можем произвести этой передаче необходимый учет и контроль, так как наше интендантство эвакуировано. Вся переписка по этому делу будет направлена в Прагу с первым отходящим транспортом, и до получения распоряжения оттуда мы произвести расплаты не можем».

Распоряжения из Праги не последовало никогда.

Обычно иностранцы хранили молчание, лишь наблюдая со стороны, как ловко чехи обворовали Россию, превращаясь из голодранцев в довольно состоятельных, а некоторые так просто в богатых людей. Но вот в номере от 1 мая 1920 года английской газеты «Japan Advertiser» (Kobe) была помещена телеграфная корреспонденция из Владивостока следующего содержания:

«Вчерашний отъезд транспорта “Президент Грант” оставил еще 16 000 чехов для эвакуации. Транспорт для них еще не предусмотрен и не ожидается раньше конца июня. Есть предположение зафрахтовать японские пароходы, так как ничем не занятые чехи суть причина постоянных волнений и недоразумений. “Президент Грант” увез 5500 чехов, а также сотни тонн золота, серебра, меди, машин, сахара и всяких других продуктов, как и другое награбленное добро, которое чехи увозят с собою из Сибири».

Чехословацкий посланник в Токио, Перглер, один из ближайших сотрудников Масарика, не счел возможным на этот раз смолчать и дал такой классический ответ, помещенный в той же «Japan Advertiser» и в русской дальневосточной прессе. Приводится ниже в подлиннике, без изменения:

«Газеты содержат сообщение из Владивостока от 28 апреля касательно возвращения на родину чехословацкой армии из Сибири, а также относительно отъезда американского транспорта “Президент Грант”, увозящего 5500 чехословаков. Сообщение газеты: “Президент Грант” увозил 5500 чехословаков, сотни тонн золота, серебра, меди, машин, сахара, снаряжений и другого награбленного добра, которое чехи увозят с собою из Сибири. Газеты озаглавливают это сообщение следующими словами: “Чехи увозят награбленное из Сибири и чехи грабят Сибирь”. – Словарь определяет слово награбленное, как обозначающее грабеж в связи с войной и всеобщим разстройством порядка. Чехословацкие солдаты, таким образом, обвиняются в тесьма серьезном преступлении.

Обязанности дипломата, насколько я (т. е. Перглер) их понимаю, заключают в себе также защиту доброго имени своей страны и своих сограждан. Эта обязанность особенно существенна, когда ставится вопрос о добром имени армии, которою восторгался весь свет, как в данном случае чехословацкой армией в Сибири. Тот факт, что чехословаки увозят из Сибири, в этом случае на американском транспорте свое собранное имущество, приобретенное на свои же собственные деньги. Чехословаки находились в Сибири очень долго. Эти солдаты все воспитанные люди, многие из них окончили университеты, интеллигентные рабочие и ремесленники. Как солдаты, они получали известное количество денег. Вместо того, чтобы расходовать свое жалованье, они сложили свои финансы и основали большое торговое общество, а также значительные банки, банк чехословацких легионеров. Эти доходы увеличивались при русских условиях потому, что жалованье было уплачиваемо во франках и выплачивалось по курсу русскими деньгами. Солдаты скупали большое количество запасов, и именно эти запасы теперь увозят в республику. Для них было особенно важно купить хлопок, необходимый в текстильной промышленности, и в этих покупках они дошли до таких размеров, что в октябре русский экономист рекомендовал сокращение покупок хлопка чехами, это, очевидно, доказывает, что эти сделки были законные, основанные на обычных методах покупки и продажи.

Что чешские солдаты делают со своим жалованьем, как бы незначительно оно ни было, видно из того, что в 1918 году они подписали пять миллионов франков на заем чехословацкого национального совета для поддержки этой же армии».

Таков ответ чешского дипломата. Чего в нем больше – глупости, наивности, самолюбования или наглости, – решить нелегко. В общем же, этот документ говорит сам за себя: в нем есть подтверждение всего, что изложено выше о деятельности чехов в Сибири, – подтверждение частью словами, больше частью фигурой