И эта задача – борьба с чешской ложью – лежит не только на нас, русских, но и на представителях всех наций, включительно до новоизобретенной, чехословацкой. На последней, пожалуй, больше других. И вот почему:

Как уже было упомянуто, чехи получили путем очень искусной и сложной интриги не только свою самостоятельность, но включили под себя ряд других народностей. Получилась мозаика, как называет новое государство профессор Базельского университета Гуго Гассингер. По его труду («Die Tschechoslowakei», Dr. Hugo Hassinger, Prof, an der Universitât Basel, Rikolo Verlag, Wien.) состав населения Чехословакии следующий:

чехи 6 430 000,

словаки 2 334 000,

русские 460 000,

поляки 75 000,

немцы 3 123 000,

венгры 747 000,

евреи 18 000,

другие 23 000.

Всего 13 210 000.

Таким образом, на 6,4 миллиона чехов приходится 6,8 миллиона других народностей. Но к этому еще, – статистика в Чехии, по словам профессора Гассингера, подвергается самой произвольной обработке. Ряд официальных давлений и подтасовок. Достаточно здесь указать на то, что солдаты чешской армии все годы устройства нового государства пользовались правам выборов и входили в счет населения, передвигаясь с одного места на другое[69].

Так вот все эти 6,8 миллиона, т. е. более половины населения Чехословакии, должны нести на себе пятно чешского преступления, – пока они остаются в границах этого государства, пока они, согнув шею и подставив спину, несут на себе «почетное» имя чехо-словак. Пока они молча участвуют в политическом строении Бенеша, Масарика и Ко, – эти миллионы разделяют ответственность с чехами. Недаром вышеприведенная фраза Масарика, что «наши немцы начали в Сибири записываться в нашу армию». Отец чешской демократии уже заранее перекладывал и на честные немецкие плечи отвратительный груз чешского преступления.

Все эти невиновные фактически словаки, русины, немцы, венгры и евреи, при их молчаливом поведении и дальше, рискуют очутиться у одного позорного столба с масариками и братией. Особенно это будет тяжко для следующих поколений нечешских народностей, которые вырастут в новом государстве и выучатся в его школах. А чешские руководители прилагают все усилия и методы чехизации других народностей, вошедших по искусственному договору в Чехословакию.

К тем сухим цифрам, что приведены выше, к этому распределению народностей надо прибавить все те муки, слезы, унижения и даже кровь, которая уже пролита была чехами в пределах их нового мозаичного государства.

О притеснениях судетских немцев приходится часто читать в прессе; о том же говорит и профессор Г. Гассингер в своей книге[70]. О том гнете, преследованиях и жестокостях, которые испытывают семьсот тысяч венгров, имевших несчастье подпасть под владычество чехов, собраны подробные материалы.

Вот что говорит тот же объективный ученый о том, какими сомнительными путями вели чехи игру, чтобы включить в свое государство три с половиной миллиона немцев: «Те средства, которыми манипулировали чехи на мирной конференции, и теперь можно видеть в различных меморандумах, поданных на ней, – о чем мы уже упоминали. Центральное место среди всех этих записок занимает по своему значению меморандум III, содержание которого приводится в приложении. Невольно задаешь себе вопрос, что в этом документе заслуживает наибольшего удивления. Та ли беззастенчивость, с которой было использовано незнакомство дипломатов с придунайской средней Европой, или смесь лицемерия и жестокости, или доводы-софизмы, которые местами выглядят опять-таки ученически наивно»… «Но этот меморандум необходимо рассматривать, – что именно тогда и имелось в виду, – как государственный документ; в нем, как и в других меморандумах, всегда говорится от имени правительства»[71]. Профессор Гассингер разбирает подробно и показывает, что меморандум III изобилует фальшивыми данными[72].

Только здесь в Европе, где мы, лишенные вследствие предательства чехами нашего отечества, принуждены жить долгие эти годы, узнали мы, что словак сильно отличается от чеха, что иногда между ними такая же пропасть, как между русским и поляком. Словаки в большинстве – простой, скромный и религиозный народ. Чех – характеристика этого человека без религии и совести достаточно выявлена на их делах в Сибири. Русский народ понял своим живым инстинктом это различие раньше: хотя корпус и назывался официально чехословацкий, но проклятия населения Сибири неслись только чехам. И на стенах сибирских городов пестрели надписи: бей чехов!

Не лишено интереса, каким путем словаки были поставлены в подчиненное чеху положение.

Во время долгой подпольной работы Масарика и Ко ими был заключен ряд договоров с заграничными словаками о самостоятельности или о самой широкой автономии Словакии. 16 мая 1915 года так называемая Московская декларация[73], по которой для Словакии устанавливался свой парламент, автономия языка и управления. В 1915 году, октября 27, такие же условия в Клевеландском договоре (Америка).

30 июня 1918 года в Питтсбурге был подписан, в числе других и Масариком, им же составленный договор, по которому Словакия получала свое собственное управление, администрацию, свой парламент и суды; словацкий язык признавался государственным[74].

Все это оказалось только на бумаге. Словаки подверглись еще большему гнету от чехов, чем другие народы, – создатели нового государства захотели их чехизировать без остатка. Все условия и договоры были цинично брошены под стол, за которым вчерашние заговорщики засели как правители.

Масарик в своей книге[75] пробует вывернуться из этого государственного вольта. Он признает, что 30 июня 1918 года было подписано между словаками и чехами соглашение в Питтсбурге. И сейчас же подчеркивает: «но соглашение, а не договор!» И далее: «Это соглашение было заключено к успокоению малой словацкой фракции, которая мечтала Бог знает о какой самостоятельности. Я (т. е. Масарик) подписал соглашение без промедления, так как это было местное дело американских словаков и чехов между собою». А в соглашении в Питтсбургском договоре было, как узнаем и из слов Масарика, что Словакия получит собственный ландтаг, администрацию и суды; что словацкие народные представители будут решать сами все подробности словацких проблем.

Но в то время политическая чешская интрига не была далеко закончена, и Масарику нужно было устроить сбор долларов среди американских словаков. Теперь же словаки, напоминающие об этом договоре в Питтсбурге,