– Большинство кампаний чем дольше продолжаются, тем более жестокими становятся, – задумчиво проговорил Скворец. – Но не эта. Она стала более… цивилизованной. Появились неписаные правила…

– И почти всё это рухнуло, когда вы взяли Крепь.

Он кивнул.

– Даже больше, чем ты думаешь.

Рука Корлат по-прежнему лежала на его плече.

– Пойдём ко мне в шатёр, Скворец.

Его брови взметнулись, затем он улыбнулся и ответил сухо:

– Такую ночь тяжело провести в одиночестве…

– Не глупи! – возмутилась Корлат. – Мне не нужна компания – мне нужен ты. Не безликая потребность, которую удовлетворит кто угодно. Не это. Понимаешь?

– Не совсем.

– Я хочу, чтобы мы стали любовниками, Скворец. С этой ночи. Я хочу просыпаться в твоих объятьях. Я хочу знать, испытываешь ли ты чувства ко мне.

Он долго молчал, затем ответил:

– Дурак бы я был, если бы не испытывал, Корлат, только считал, что ещё глупее начинать как-то ухаживать. Я думал, у тебя отношения с другим тисте анди – союз, несомненно, длиной в века…

– А какой был бы смысл в таком союзе?

Скворец ошарашенно нахмурился.

– Кхм, ну, супружество? Дети?

– Дети появляются. Редко, чаще от скуки, чем по искреннему желанию. Тисте анди не ищут супругов среди себе подобных. Это отмерло давным-давно, Скворец. Но ещё реже бывает, чтобы тисте анди вышел из тьмы в смертный мир, чтобы избавиться от… от…

Он приложил палец к её губам.

– Не нужно. Для меня честь принять тебя, Корлат. Больше, чем ты можешь вообразить, и я постараюсь оказаться достойным такого дара.

Она покачала головой, опустила глаза.

– Это жалкий дар. Ищи моё сердце, и будешь разочарован тем, что найдёшь.

Малазанец отступил и потянулся к кошелю на поясе. Развязал его, вытряхнул на ладонь содержимое: несколько монет, а затем маленький, грязный узелок разноцветной ткани и тёмный, гладкий камешек.

– Я всё думал, – медленно проговорил он, глядя на эти предметы, – что когда-нибудь подвернётся возможность вернуть то, что было явно очень дорого этим павшим тисте анди. Всё, что они тогда нашли… Я понял – ещё тогда, – что больше ничего не могу сделать, чтобы почтить их.

Корлат накрыла его ладонь своей, так что странные предметы оказались зажаты между ними. И повела малазанца прочь по дорожке между шатрами.

Мхиби видела сон. Она цеплялась за край обрыва, руки с побелевшими костяшками ухватились за искривлённые корни, мелкий песок и земля сыпались в лицо, а она отчаянно старалась не сорваться.

Внизу ждала Бездна, наполненная бурей расчленённых воспоминаний, потоками боли, страха, ярости, зависти и тёмных страстей. Эта буря жаждала поглотить её, тянулась к ней, а Мхиби не могла защититься.

Руки её слабели.

Воющий ветер вцепился в ноги, дёрнул, оторвал от уступа, и Мхиби упала, полетела вниз, добавив собственный вопль к яростной какофонии бури. Ветра швыряли её то в одну сторону, то в другую, Мхиби вертелась в воздухе, кувыркалась…

Что-то жёсткое, твёрдое ударило её по бедру, соскользнуло. Могучий порыв ветра обрушился на тело. Затем вновь удар – когти сомкнулись на поясе, холодные как сама смерть. Резкий рывок, от которого подбородок вонзился в грудь, и вот Мхиби уже не падала, а поднималась – её уносило всё выше и выше.

Рёв бури начал стихать внизу, затем сдвинулся в сторону.

Мхиби извернулась и посмотрела вверх.

Над ней парил немёртвый дракон – невероятно огромный. Иссохшиеся обрывки кожи тянулись за лапами, почти прозрачные крылья грохотали. И это создание несло её куда-то прочь.

Мхиби повернулась, чтобы посмотреть вниз.

Под ней раскинулась безликая, серовато-коричневая равнина. В земле были видны длинные трещины, наполненные мерцающим льдом. Вдруг она заметила тёмное пятно, текущее по склону холма. Стадо. Я уже была здесь. В этой земле, во сне… тут были следы…

Дракон вдруг накренился, подогнул крылья и начал быстро, по спирали спускаться к земле.

Мхиби заверещала – но с потрясением поняла, что воет не от ужаса, а от восторга. О, верхние духи, вот каково это – летать! О, теперь я познала истинную зависть!

Земля устремилась навстречу. За миг до смертельного столкновения драконьи крылья дважды хлопнули, поймали поток, а затем, подогнув лапы, змей бесшумно помчался на расстоянии вытянутой руки над глинистой землёй. Когда движение вперёд замедлилось, лапа опустилась и когти разжались.

Мхиби приземлилась с почти неслышным звуком, перекатилась на спину, затем села и увидела, что громадный дракон вновь набирает высоту, с грохотом взмахивая крыльями.

Мхиби опустила глаза и увидела молодое тело – собственное. Закричала от жестокости этого сна. Снова закричала, свернулась клубком на холодной, мокрой земле.

Ах, зачем ты меня спас! Зачем? Только чтобы проснуться – о, нижние духи – проснуться…

– Она просто пролетала мимо. – Тихий голос – незнакомый, но говорящий на языке рхиви – прозвучал в её голове.

Мхиби резко вскинула голову. Огляделась по сторонам.

– Кто говорит? Где ты?

– Мы здесь. Когда будешь готова увидеть нас – увидишь. Похоже, у твоей дочери воля – под стать твоей. Так приказать величайшей из заклинательниц костей – о да, она явилась в ответ на призыв девочки. На Соединение. Отклонилась с дороги, немного. Но тем не менее… мы поражены.

– Моя дочь?

– Ей всё ещё больно от суровых слов – мы это чувствуем. Оттого мы поселились здесь. Этот круглый коротышка скрывает обсидиановые лезвия под покровом плоти. Кто бы мог подумать? «Она отдала тебе всё, что имела, Серебряная Лиса. Пришла пора тебе давать в ответ, девочка. Крупп не одинок в том, что отказывается бросить её на произвол судьбы». Ах, он открыл её глаза тогда, отбросил одержимость собственными личностями, а она – в то время лишь ребёнок – услышала его слова, хотя тогда он говорил лишь во сне. Услышала. О да… Так что же, – продолжил голос, – теперь ты нас увидишь?

Мхиби уставилась на свои гладкие ладони, молодые руки, а затем закричала:

– Хватит мучить меня этим сном! Хватит! О, хватит…

Её глаза раскрылись в пыльном мраке шатра. Боль пронзила истончённые кости, усохшие мускулы. Рыдая, Мхиби свернулась в клубок всем своим дряхлым, измученным телом.

– О, боги, – прошептала она, – как же я тебя ненавижу. Как я тебя ненавижу!

Паннионский Провидец: политический и духовный лидер Домина