но не до такой же степени. Мое самолюбие задели, и я собиралась прояснить ситуацию).

Спрыгнув с лошади, я подошла.

- Привет!

- Привет, Анхель...

Даже головы не повернул!

- Ты ждешь кого-то? - тихо произнесла я, почему-то растеряв воинственный настрой. - Я не помешаю?

- Не жду.

- Поругались? - надеюсь, мой голос прозвучал участливо, а не торжествующе.

- Анхель, ты куда-то направлялась? - устало спросил эльф, намекая: «ну и иди»...

- Слезай! Невежливо сидеть и разговаривать с леди, не поворачивая головы! - мне стало любопытно, чего это он такой грустный, хоть ты тресни!

Парень нехотя повернулся и спрыгнул с дерева на землю. Как всегда, изящно, выпендрежник фигов.

- Сандриэль, зачем ты себя мучаешь? Посмотри на меня, - попросила я.

- Разве Вам, леди Анхелика, есть до меня дело? - в язвительном тоне моего голубоглазенького было больше боли и горечи, чем насмешки. Не, ну что происходит-то?

Я положила руки ему на плечи. По сравнению с ним, я, девятнадцатилетняя девица, выглядела младшей сестренкой. Но его широкие плечи сейчас были подавленно опущены, спина ссутулилась под грузом тягостных мыслей.

- Сандриэль, что с тобой происходит? Чего тебе не хватает? - я пыталась заглянуть в его синие, как мартовское небо, глаза.

- Тебя, - просто ответил он, а в моей голове прозвучало эхом: «тебя... тебя... тебя...» Я боялась даже сделать вдох, чтобы не спугнуть это радостное чувство, словно у меня выросли крылья. (Как это, когда посреди океана: «Воды!!!») Я была в ауте. Так! Спокойно! Может быть, это лишь игра воображения?

- Меня? - натужно рассмеялась я. - Зачем тебе я?

Сандриэль посмотрел на меня с жалостью, как на идиотку - неужели я ничего не понимаю? А я продолжала нести ахинею:

- Ведь есть Анабэль, она подходит тебе по всем параметрам. А кто я? - человеческая женщина, «человечка» (получилось почти так же презрительно, как у этих эльфийских снобов). Так зачем тебе лишний геморрой?

Эльф болезненно сморщился:

- Я знаю, ты меня так и будешь презирать: насилие, обман, измена... и ты мне никогда не простишь... моего позора...

- Какой же ты дурак, Риль, - вздохнула я, беря руку эльфа и притягивая его к себе, Господи, что за упаднические мысли в светлой остроухой головке моего мальчика? - Ну, сколько раз тебе объяснять - не парься! Что я видела, чего не видела - у каждого из нас свои тараканы в голове и свои скелеты в шкафах...

- Как ты меня назвала? Риль?

***(САНДРИЭЛЬ)

Я растерянно смотрел на человечку, впервые назвавшую меня так, как называли только дома и довольно близкие люди. Анабэль, правда, тоже претендовала на такое панибратство, но мне было неприятно. А из Аниних уст прозвучало так трогательно, так по-особенному... Она пожала плечами, но напряглась, ожидая моего гнева за то, что «исковеркала» имя:

- Сокращенно от «Сандриэль» будет «Риэль», но мне больше нравится «Риль», извини, вырвалось... Нечаянно, - а серые глазищи такие хитрые-хитрые, несмотря на старательно изображаемый виноватый вид.

Мне стало смешно - даже если я сейчас буду топать ногами и орать дурным голосом, никто ей не запретит называть меня так, как ей хочется - это же моя человечка! Единственное, на что я могу рассчитывать, что она постарается больше не «травмировать» этим меня, если будет знать, что я ее слышу. Ну, вот откуда она взялась на мою голову?

А тут еще Бабочка ожила и, взлетев над нами, рассыпалась голубыми искрами, образуя бело-голубой купол, прозрачный лишь с внутренней стороны. Озаренная внезапной шальной идеей, Аня дотронулась до Кольца Силы, и отдала приказ:

- Замри!

Я застыл, ошарашено глядя на девушку. Как она это сделала? Только лишь Силой Кольца? Зачем? Я не собирался ее убивать за «Риля». Я даже не успел сказать, что совсем не против... Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой - лишь хлопал ресницами и дышал...

А Анька, как подкараулившая добычу хищница, медленно приблизилась ко мне и... нежно провела ладонью по моей щеке.

«Хорошо, хоть тактильные ощущения остались», - промелькнула нервная мысль. (Я еще не понял, стоит ли уже паниковать или позволить ей продолжить?)

А она игриво пропустила между пальчиков светлые шелковистые пряди волос, свободно падающие на мою грудь. Потом встала на цыпочки и дотронулась губами до моего отчего-то покрасневшего уха, слегка пощекотала, обводя языком по контуру. Тут эта... человечка не удержалась от комментария, сообщив, что кончики моих ушей задергались, «как у лошадки, отгоняющей мошкару», и прикрыла рот ладошкой, стараясь удержаться от смеха.

То, что я обиделся за такое сравнение, я мог выразить лишь укоризненным взглядом, отчего она рассмеялась уже по-настоящему звонко.

Я не мог не заразиться ее весельем, но она вдруг согнала улыбку, вызванную картинкой, возникшей при невольном сравнении, и, обняв меня за шею, нежно прихватила мочку уха. Ммм... как приятно-то... я мог только мычать, прикрыв глаза от наслаждения, но эта малявка-первокурсница обломала весь кайф, больно куснув за это же самое ухо. Меня словно иглами пронзило от такого коварства. Я широко распахнул глаза и попытался сдвинуть брови, чтобы выразить степень моего негодования. А она, издеваясь, снова прижалась горячими губами, зализывая обиженное местечко.

«Кнут и пряник» - людские методы. Ну ничего себе, как они действуют на нас...» - отметил я для себя где-то на периферии вновь уплывающего сознания.

А Аня, меж тем, распахнула полы моей куртки и стянула ее с плеч. Куртка упала к нашим ногам. Холодно мне не было. Скорее, наоборот. Затем она взялась за верхнюю пуговицу на моей рубашке. Хорошо, что глотательный рефлекс сохранился, и я смог сглотнуть, иначе подавился бы собственной слюной... Если я правильно разгадал ее замысел... О, Светлый Лес! Только бы я оказался прав в своем предположении!

Я боялся спугнуть ее своим участившимся шумным дыханием, я не понимал до конца, что она задумала, но сопротивляться все равно не мог. Мои глаза удивленно расширились от ее смелости, но мне хотелось донести до нее мысль - я не против!

Аня приложила палец к губам и, подмигнув, расстегнула следующую пуговицу на моей рубашке. Да что же это делается-то! Неужели так долго надо возиться с дурацкими пуговицами?! У меня достаточно такого барахла, чтобы вырвать их с мясом и не париться...

Наконец, повернувшись ко мне спиной, она, словно кошка, потерлась о мою грудь и живот, развязывая тонкий шнурок, стягивающий ее блузку над грудью по линии горловины. Легкая