все же удалось протащить выпивку в Школу.

Азеля кто-то позвал на улицу, и он шепнул, поднимаясь:

- За тобой должок!

- Угу, - уныло согласилась я, взяв в руки гитару Лама.

Я взглянула на Сандриэля, приобнявшего Анабэль, и, пробежавшись пальцами по струнам, глубоко вздохнула:

А напоследок я скажу:

«Прощай, любить не обязуйся,»

С ума схожу иль восхожу

К высокой степени безумства...

Как ты любил - ты пригубил

Погибели, - не в этом дело...

Как ты любил - ты погубил,

Но... погубил так неумело...

Работу малую висок

Еще вершит, но пали руки,

И стайкою, наискосок,

Уходят запахи и звуки...

Как ты любил - ты пригубил

Погибели - не в этом дело...

Как ты любил - ты погубил,

Но... погубил так неумело...

А напоследок я скажу... (17*)

***(САНДРИЭЛЬ)

Я взглянул на Аню, словно ушедшую в себя. На мгновение встретившись взглядом с печальными глазами девушки, я понял, для кого эта песня предназначалась. Кажется, я наконец-то затронул собственнические струны ее натуры. На большее я надеяться не смел. И почему-то появилась неловкость оттого, что Аня видела меня сегодня у реки... И этого она мне не простит - зачем себя обманывать? - она презирает меня и, самое главное, - за то, что видела мой позор и безуспешную попытку покончить с этим... Мне все время казалось, что она избегает меня именно поэтому... Она меня стыдилась... и это было невыносимо.

Азель стоял в дверях, разговаривая с дроу с нашего курса, и прислушивался краем уха к Аниному пению. Видно было, что ему не нравилась эта песня. А Анька, увидев, как я отвечаю на поцелуй потянувшейся ко мне Анабэль, почему-то решившей вновь взяться за мое охмурение, уже начала петь другую:

Не шумите, ради Бога, тише:

Голуби целуются на крыше

(При этом Аня гаденько ухмыльнулась, зыркнув на нас, а я старательно делал вид, что увлечен старой подругой)

Вот она, сама Любовь, ликует -

Голубок с голубкою воркует.

Он сегодня замер, как дикарь

Пред ее чудесными глазами,

Волосы ее он нежно гладит,

С золотистыми никак не сладит.

Он ее целует, дорогую,

А недавно целовал другую -

Самую красивую на свете,

Ах, голуби, пожалуйста, ответьте.

Голуби, скажите, что такое?

Что с его неверною рукою?

Что случилось с грешными губами?

Разве так меж вами, голубями?

Делать вид, что песня меня не касается, но прекрасно слышать каждое слово, было довольно проблематично, и от ее уже почти не завуалированных намеков, у меня вспыхнули даже уши.

Вероника схватила гитару, Волк барабанил ладонями по табуретке, на которой сидел. В глазах друзей девчонки светились понимающие веселые искры. В принципе, то, что происходило, забавляло многих присутствующих.

А несносная человечка продолжала, глумливо находя подходящие слова:

...Он от счастья глазки закрывает,

Обо всем на свете забывает,

И других уже не вспоминает -

У людей такого не бывает... (18*)

***(АНЯ)

Вечер обещал стать интересным. У наглого «изменщика» пылали острые ушки, а я тешила свое израненное сердечко, надеясь, что этой эльфячьей парочке неприятны мои поэтические комментарии. Жаль, всю «малину» распугал Азель, вернувшийся в зал. Кажется, он не оценил сегодня моего экспромта, мои песни ему сегодня не нравились. Парень был хмур.

- Пошли! - подошел он ко мне.

- Уже?

- Да, - нехорошо улыбнулся Азель.

Глаза демона были темны, но я, занятая своей мелкой местью, не придала этому значения.

В тишине ночного сада Азель взял меня за руку и привлек к себе.

- Я придумал желание, - и, не дав мне времени сообразить, страстно припал к моим губам.

Я задохнулась от неожиданности под лавиной сумбурных чувств и охватившего меня желания. Рука демона сразу же, без предисловий, скользнула мне под блузку. Горячая ладонь жадно провела по обнаженной груди, заставляя затрепетать. Мои ноги предательски подкосились, и я, теряя остатки самообладания, старалась только не вцепиться в ответ, расцарапывая сильную спину острыми ногтями (я как раз только что сделала маникюр).

- Я хочу тебя! - жарко выдохнул он у моего уха, продвигаясь ниже, отчего по моему позвоночнику пробежал легкая дрожь.

Вот так. Безаппеляционно. Но, поддаваясь на жадные ласки умелых рук и губ, я готова была ему уступить. «Да, да! - колотилось у виска. - Ну же, не тяни...»

Но тут он сам все испортил:

- Ох, какая ты нетерпеливая... Меня это заводит, детка... Давай уйдем отсюда, я знаю укромное местечко, где нас никто не побеспокоит? и ты сможешь сама почувствовать на что способна моя страсть...

- Подожди... Не надо, Азель, - я отчего-то вдруг смутилась, зажимаясь.

Его рука уже добралась до талии и скользнула за пояс юбки, устремляясь дальше.

- Это мое желание. Ты же со мной играла...

Он произнес это таким тоном, что не составило труда догадаться, что Азалекс вкладывает двойной смысл в это выражение. Блииин... Обидно. И стыдно. И страшно. Он был прав - общаясь с ним, я мстила Сандриэлю.

- Нечестно, - я все же попыталась «отыграть назад» и как-то, под дурачка, перевести тему. Я хотела отстраниться, начиная понимать, как «влипла».

- Я выиграл...

- Прошу, не надо! - мое сознание готово было отключиться под настойчивыми жадными руками, но что-то чужое в глазах демона настораживало меня. Я улетала от обалденных ощущений, а в голове звенел тревожный колокольчик: «Будь начеку!»

Он не услышал в моем голосе панические нотки. Другая рука Азалекса, гладившая мою спину, опустилась ниже и нагло вцепилась в мою ягодицу как-то уж слишком собственнически, он притянул меня еще ближе.

Моя плоть откликнулась (да еще как!), но тут до меня наконец-то дошло, что в глазах демона не было чувства: была какая-то алчность, но не желание обладать предметом симпатии, а лишь попытка удовлетвориться горькой местью... местью за то, что он видел, как я горевала при всем честном народе, выворачиваясь наизнанку. Все мои чувства к синеокому мальчику, которые я надеялась скрыть, были как на ладони. Наверное, Азелю было очень обидно, что сегодня я отдавала свое сердце другому...

Я сделала над собой героическое усилие и уперлась парню руками в грудь.

- Что, я для тебя недостаточно хорош? - нагло прищурился демон.

Прозвучало почти так же, как тогда, когда Крис пытался «отвоевать» право находиться рядом. Но Крис почти ребенок - подросток, а о полукровке-асуре я была более высокого мнения. И поэтому не менее глупо звучали сейчас претензии.

- Ты забываешься! - пришлось повысить голос. - Предупреждаю последний раз -