Зачем ему было это знать?

Потому что часть его новой, разделяемой с Кулаком Битвы души рефлекторно воспринимала любого, кто носит оружие, как потенциального союзника или врага. А одних и других следовало знать.

Легкая ухмылка была единственным, чего он добился.

— Я не стану с тобой ссориться, чародей. У меня нет на это ни времени, ни желания. Ты спас моих людей, а значит, я твой должник, но не пытайся проверить, насколько большой. Начнем с простого. Ты голоден?

Проклятие, голоден ли он? Да он съел бы жареного вола, закусив того мешком вареного гороха.

— Немного.

* * *

Альтсин получил сушеного мяса и — что за неожиданность! — горсть сушеных фруктов. Проклятие, это была вкуснейшая еда, которую он пробовал когда-либо в жизни. Когда один из солдат еще и толкнул его в плечо фляжкой, до половины наполненной водкой, Альтсин был готов умереть от счастья.

— Пей. Но умеренно. После такого поста водка быстро ударит в голову. — Стражник скривил татуированное лицо в ухмылке. — Вархенн Велергорф. Десятник. Могу присесть?

Вор махнул рукой, пытаясь перевести дыхание. Ну и крепкая, зараза. Вот и славно. Когда исчезло впечатление, что кто-то ткнул ему в глотку факелом, появилось легкое послевкусие дыма и фруктов. И желание еще одной порции. Отчего бы и нет?

— Говорю же, осторожно. Если ты не ел несколько дней, то упадешь и захрапишь. — Десятник отобрал у него флягу, тряхнул и с явным одобрением кивнул. — Ну-ну. А ты неплох. Мои поздравления. Но даже меня эта водочка посылает в сон на всю ночь, а ты, уж прости, не кажешься крепким на голову.

Вокруг них кипело более-менее организованное движение, солдаты перестали нервно пересматриваться, собрались в группки по четыре-пять человек. Те, у кого были небольшие щиты, надевали их на руки, тяжелые закидывали за спину, часть арбалетчиков натягивали оружие. Альтсин не слышал передаваемых вполголоса приказов, но одно было понятно: вот-вот начнет что-то происходить.

— Идете вниз? — спросил он, рассчитывая, что сержант проговорится.

— Через несколько минут. — Горец почесал седой чуб, демонстрируя покрытые сложным рисунком ладони. — Есть несколько дел.

Двое стражников прошли между остальными, раздавая факелы и веревки. Альтсину понадобилось немного времени, чтобы сложить два и два.

— Факелы… проклятие, вы собираетесь спускаться под палубу? Внутрь корабля?

— Верно.

— Зачем?

Десятник кивнул и причмокнул с демонстративной издевкой.

— У нас есть там дело. Знаешь, обычные такие солдатские проблемы.

Вор взглянул на широкую ухмылку стражника: та затрагивала только его губы. Глаза мужчины были темными и холодными, словно воды горного озера.

— Боишься?

Улыбка исчезла, холод во взгляде остался.

— Да. Если человек в такой ситуации не говорит правды, то может умереть лжецом. Я боюсь.

Альтсин понял, что десятник искренен. Но все равно, несмотря ни на что, спустится вниз, под палубу, с остальными солдатами. А он, похоже, подбирался к решению одной из здешних загадок.

— Что тут внизу? — спросил вор.

— Встань. Покажу тебе.

Из надстройки открывался вид на весь корабль. Альтсин охватил взглядом сперва свободное пространство между кормой и средней палубой, потом — постройки, которые стояли поперек корабля, обломки мачт, нос — почти исчезающий в тумане. Боги, ну и огромная это хрень! Сколько уровней внизу? Тут могли жить двадцать или тридцать тысяч человек… Или и все пятьдесят… пятьдесят тысяч верных, плавающих на телах своих богов, день за днем питающих его молитвами и верою. Этот корабль был религиозным сообществом и одновременно живым храмом. Ничего странного, что в старые времена так трудно было одолеть Бессмертный Флот.

— Внизу, чародей. — Голос Велергорфа вырвал его из задумчивости. — Внизу.

Вор перегнулся и глянул на палубу ниже.

Сперва не мог понять, что именно он видит. Потом догадался. И вдруг внутри, в голове, не было уже Альтсина, вора, беглеца, дурака… Вдруг за глазами его словно нечто взорвалось — вулкан чистой ярости, горячий, словно внутренности солнца.

«Ты не имеешь права тут быть! Это не твой мир! Кто тебе позволил?! Как ты смеешь, мерзавец! Как смеешь!»

У него закружилась голова, и на миг казалось, что из ушей и носа польется кровь.

Хватит. Он сжал руки на деревянном частоколе так, что почувствовал, как хрустят суставы. Хватит! Заткнись!

Нашел в себе ту ледяную ярость, которая была его подругой, сколько он себя помнил, потянулся за ней и толкнул против гнева, который вырвался наружу при виде лежащих на палубе тел. Хватит!!! Спокойно! Спокойно!

И что же там, внизу?

Ответ пришел так, как порой возвращается сознание у человека, что просыпается от глубокого сна: медленной, но неумолимой силой ползущего ледника. «Я знаю, что означают эти трупы. И знаю, что их не должно тут быть».

Он оторвал ладони от дерева, с некоторой веселостью заметив, что ему удалось оставить на нем явный отпечаток. Внезапно сломанные мачты и следы боя, видимые внизу, сделались понятны и ясны. «Я знаю этот корабль, — подумал он. — Оум не дал мне его имени, но один из авендери Владыки Битв некогда вел переговоры на его палубе про условия мира с Бессмертным Флотом. Со Странниками, как их тогда называли», — поправил он себя.

После первоначальных побед считалось, что Странники уплыли за грань мира и времени, но, когда оказалось, что часть их осталась, решили, что с ними лучше договориться, чем сражаться. Переговоры происходили на его… ее палубе. «Ночная Жемчужина». Так звался этот корабль. Владыка Морей… прежде чем его авендери отказались соединяться и после братоубийственной войны возродились как Близнецы, пригласил Сосуды нескольких своих братьев и сестер на эти переговоры. «Ночная Жемчужина» была самым большим кораблем, какой остался тут, и неформально командовала остальным Флотом… Переговоры были жесткими, но честными и искренними…

Альтсин решил, что станет относиться к этим воспоминаниям со скепсисом.

Не то чтобы он не верил в картинку о произошедшем века назад, но честность и искренность были последними вещами, с которыми тогда приступали к любым переговорам. Он помнил угощение из рыб и даров моря и вино с привкусом смолы и водорослей. В прежние времена, до того как они отдалились от себя настолько, что создали отдельные сущности, авендери Владыки Битв обменивались воспоминаниями, потому что так было быстрее и легче. Вор почувствовал веселье от того, что Боевой Кулак лучше запомнил вкус морского вина, чем само течение переговоров.

Но те закончились успехом, потому что больше с Бессмертным не сражались, Флоту позволили плавать по океанам, пользоваться дарами моря, порой же — его нанимали для переброски отрядов.