— А ты кто?

— Его заместитель, лах-Друм, Рамбе-лах-Друм. — Худой подернул рукав, показывая желтый карваш. — Выходит, что нынче я старший по званию среди Росомах.

— Командовал раньше?

— Дома был младшим лейтенантом.

«Дома». Так большинство старых солдат говорили о Меекхане.

— Подходишь. Когда закончим тут, смени браслет на зеленый, полковник.

Мужчина скривился и сплюнул.

— Узде зелень счастья не принесла.

— Так не дай подстрелить себя в ногу — да и куда-то еще тоже не дай. — Кровавый Кахелле послал ему дикую ухмылку. — Хватит о глупостях. Начинаем.

Оперся кулаками в столешницу так, что дерево затрещало.

— Я не стану попусту болтать. Нас отбили. Я не ожидал, что Помве впустит за стены гегхийцев, а должен был хотя бы просчитать такой вариант. Вина — моя. Если кто-то желает потребовать смены командования, то пусть не молчит. Мне нечем оправдаться.

Установилась тишина. Сотня мужчин стояли как окаменевшие, часть переглядывались, часть смотрели в землю.

Кахель-сав-Кирху повел по ним уставшим взглядом.

— Никто? Я не просил о синеве, а потому не стану о ней тосковать.

Один из офицеров — Люка знал его лицо, но не мог вспомнить имени — сделал шаг вперед, уперся кулаками в бок и процедил:

— Вот это ты удумал, генерал. Нам, типа, что делать? Суд над тобой устраивать? Это война. Бой. Никогда не знаешь, что ждет за углом. Помве мы не захватили, что ж. Теперь нас ждет битва с армией этой… этой Госпожи Пламени. Когда уничтожим ее, город сам откроет ворота.

— Или нет.

— Или нет, генерал. Тогда мы постучим в них еще раз. Сильнее. А сейчас нужно думать, что делать с коноверинской армией.

Командир повстанцев подождал еще минуту, осматриваясь, потом мрачно кивнул:

— Ладно. Совещаемся. У Поре важные новости.

Худой кочевник вскочил на стол. Вот так просто.

— Сейчас меня все увидят, а мне не придется повторять, — рявкнул он. — Коноверинская армия находится в тридцати милях отсюда. Примерно. По какой-то причине они идут медленнее, наверняка ждут засаду. Знают о гегхийских псах за стеной, а потому решили, что могут не спешить.

— Откуда такая уверенность? — спросил кто-то сзади.

— Несколько часов назад мои парни столкнулись с разведкой Соловьев и взяли языка. Вся их армия знает, что гегхийцам позволили спастись за стенами при условии, что они станут оборонять город. Увы, мы узнали об этом несколько поздно.

— Что ему еще известно?

— Немного. — Молния растянул губы в холодной жестокой ухмылке. — Говорил так быстро, что подавился воздухом и помер. Но мы знаем, что эта их дикарка, которая изображает королеву, хочет добраться до города самое позднее через два дня. И она уверена в победе. Каждый день ездит по лагерю на спине слона и всем об этом сообщает.

Тихое ворчание, словно шелест камешков, осыпающихся перед землетрясением по склону. Поре Лун Дхаро кивнул, а глаза его дико блеснули.

— Слышу, что вас обрадовали эти вести. У меня есть еще несколько. Плохих, но и хороших. Коноверинцы идут в боевом построении, а потому шансы, что влезут в ловушку, — минимальны. И их больше, чем тридцать тысяч. Только кавалерии у них — десять. Пехоты как минимум пятнадцать, из которой половина Буйволов. Не считая слонов и наувахи. Что, трясетесь уже?

Насмешка в голосе кочевника возымела действие, поскольку стоящий в первых рядах мужчина с капитанским браслетом на руке фыркнул и сказал:

— Ты пехотой нас не пугай, лошадник. Кавалерией — тоже не стоит, поскольку ты — лучшее доказательство тому, что с проклятущими трахателями кобыл маленько умеем драться. А еще я люблю конину. А потому лучше говори-ка, какие там плохие новости.

Несколько ухмылок появилось на уставших лицах, а самая искренняя — на лице Лун Дхаро.

— Мы знаем одно место, где их можно остановить, по крайней мере теоретически. Кавалерия не сумеет там зайти к нам с флангов, и врагу придется атаковать в лоб. Если перепугаем их слонов, те повернут и растопчут собственную армию. Это примерно на половине дороги между нами и ими, в пятнадцати милях отсюда. Почти. Лес, который у нас позади, там почти достигает реки. Потом снова отходит, и начинается открытое поле, но в этом месте — сужение типа перемычки. Мы можем заткнуть ее пробкой, а им придется нас оттуда выталкивать.

— А с флангов не обойдут?

— Я послал разведку в тот лес, и мы потеряли нескольких коней: провалились по шею в трясину. Потом я порасспрашивал людей с окрестных плантаций насчет того места. Некогда его пытались осушить, чтобы добраться до древесины, но лес растет в котловине, которую Тос ежегодно заливает во время дождей, а потом вода так и стоит. Там не пройдет ни пехота, ни конница, ни слоны. Коноверинцам придется двинуться этой узкой перемычкой между деревьями и рекой, а потому их кавалерии придется наступать прямо на ваши пики. А слоны… что ж, говорят, они вкуснее конины.

Люка почувствовал, как ему передается вдохновение собравшихся тут мужчин. Неудачная атака на Помве уже не шла в расчет в сравнении с близящейся решающей битвой. Когда они ее выиграют, все закончится. На юге им никто не сумеет противостоять.

— Хорошо, Поре, слезай. Теперь я. — Кахель-сав-Кирху вскочил на стол, осмотрелся. — Слышно? Мы собирались захватить Помве и только потом расправляться с Госпожой Ока, но планы можно и поменять. Сперва коноверинская армия, потом город. А если уж я все еще командую, то приказы будут такими: полки Лиса, Волка, Выдры и Росомахи отправляются через час вместе с кавалерией Поре. Заберете также третью часть легковооруженных и пешую разведку. Идете как авангард. Разведка Соловьев заходит довольно далеко перед главной армией, отодвинете их назад.

— Они узнают, что мы идем, — отозвался Рамбе-лах-Друм, новый полковник Росомах.

— В любом случае узнают. Но я не хочу, чтобы сразу поняли, сколько нас. Я наблюдал, как действует их Госпожа Ока. Она осторожна. И, по крайней мере, не глупа. Через несколько часов наступит темнота, а она не рискнет пойти в ночную битву против неизвестной силы, значит, подождет до утра, чтобы нас сосчитать. А до утра мы уже будем на позициях, окопаемся и заставим ее принять бой на наших условиях. Полки Орла, Ястреба, Енота, Шакала, Рыси и Льва отправляются через три часа, так, чтобы ночь прикрыла наш марш. Вместе с ними пойдет остальная легкая пехота и лагерь. — Он обратился к Ольхевару: — Сколько можешь выделить фургонов?

— Боевых? Триста. И еще двести укрепленных настолько, чтобы встали во второй линии. Коней у нас маловато.

— Берем сколько есть. Полки Кабана, Зубра, Лося и Тура пойдут в арьергарде. Поре выделит им сотню конных гонцов. Не хочу никаких неожиданностей.

Люка считал, нахмурившись. Четыре полка впереди, шесть в середине и четыре позади. Четырнадцать из шестнадцати, которые они с таким трудов выставили, причем — наименее пострадавшие при атаках, насколько он понимал. К тому же вся кавалерия, весь лагерь и почти все легковооруженные.