«Мама! Мамочка!»

…да, и Эйстейн с Линой сидят там, довольные, и гладят бороду, и улыбаются, а рядом горят свечки, они мои, у меня была только неделя для отца и миг для матери, а у них за спиной вьется надо-же-песня, раздающаяся из длинных темных коридоров, там поют «Будь блажен, мой край родной», и там вечерний сумрак в чашке с плесенью, и свет сыворотки в окошке, и ручеек клубится в груди, журчавые быструи, журчавые быструи, да подожди меня, Роуса, у той славной бочки, божьей бочки с дьявольским китом, я проберусь на скамью, а теперь прочисти нос, Гюнночка, Гюнна, и я взгляну на горы-долы в окошко-островешко и поплачу об Исландии, ведь никогда у меня ничего не было, только она, только слово, а самой страны не было, мы все живем на островах, м-да, и между нами – ничего, только море, проклятое море, теперь меня засасывает в жерло, засасывает лодку, я движусь быстро, и что… и дождь усиливается, и щекастый тролль мечет в меня поцелуи с темного неба, и капли гурьбой катятся по щекам и по губе, она соленая, да, соленая, сыновне-соленая на вкус, меня затягивает, адьё…

Мои глаза были открыты, но для них все было завершено. Но по ту сторону их я видела все, что можно видеть, и даже больше. Я получила всеохватное зрение, обрела всеохватную мудрость.

Они еще немного посидели надо мной, целуя остывающие щеки, каждый по очереди, и осеняли меня крестом, словно крошечные глупые дети, а потом Доура пригласила их всех в дом и поставила на плиту кофейник. Потом вызвали священника и врача, и каждый из них выписал меня на свой манер.

«Машина пришла», – сказала Доура, выглянув из дверей кухни в полночь, и проворно обулась. Сотрудники Пожарной команды Рейкьявика в одиночку и вдвоем боролись с гитлеровским яйцом в сжатых руках, но разжать так и не смогли и принялись бить по шраму на правой руке. По правде говоря, выглядело это не слишком хорошо: древняя старуха была обнаружена мертвой в гараже, сжимающая в руках немецкую гранату времен Второй мировой, со шрамом в виде свастики на предплечье. Похоже на начало третьесортного детектива.

Они вынесли тело в снегопадный ветер и осторожно повезли по безмашинным улицам. Осторожно переваливали через мокро-блестящих лежачих полицейских – я такие штуки никогда раньше не видела, но теперь ощущала их на каждом втором перекрестке. До морга в Фоссвоге путь был недолгим. Там мои останки отложили в сторону до дальнейшего рассмотрения.

Лова настояла на том, чтоб меня все-таки кремировали. И время совпало: в Центральном Крематории Исландии, в понедельник 14 декабря, в 13:30. Утром вызвали спасательную команду из Центральной Больницы: мужчину и женщину с пилой. И отправилась я в тысячеградусный огонь без рук и сгорела там за полчаса с небольшим. У меня до сих пор болят воображаемые запястья.

А сжатые руки передали саперной бригаде Погранслужбы. Несколько дней спустя, в предрождественскую слепую пургу, сердце моего отца взорвали динамитом в песчаном карьере возле озера Рейдаватн, и оно улетело, салютуя десятью пальцами, прямо к Богу.

Хатльгрим Хельгасон (род. 1959) – один из наиболее заметных в наше время деятелей исландской культуры. Начинал Хатльгрим как художник, а его первым опубликованным произведением был небольшой роман «Хетла», вышедший в 1990 г.; впрочем, известности автору он не принес.

Настоящая слава пришла к Хатльгриму со следующими романами: «Все у нас получится» (1994) и «101 Рейкьявик» (1996). Благодаря им Хатльгрим Хельгасон надолго зарекомендовал себя в исландской литературе как «юмористический писатель»: в этих романах создается обобщенный иронический образ Исландии, в сатирическом ключе изображаются как традиционная культура, так и современность.

Для творчества Хатльгрима характерны искрометная языковая игра, сильное проявление иронического и комического начал, активное использование и переработка предшествующей литературной традиции. В силу этих признаков в исландском литературоведении Хатльгрима считают постмодернистом, хотя собственно постмодернистская картина мира наблюдается в его произведениях лишь до конца 1990-х гг.

Кроме литературного творчества, Хатльгрим Хельгасон занимается написанием статей на злобу дня. Эти статьи он регулярно публикует в центральной прессе и интернете, и они всегда находят отклик у публики. (Известны случаи, когда фразы из его памфлетов цитировались исландскими политиками, – теми самыми, против которых и были направлены соответствующие статьи.) Кроме того, Хатльгрим – художник и карикатурист, автор комиксов о гротескном существе по имени Грим (своеобразное alter ego писателя), которое отпускает на страницах газет едкие замечания в адрес современного исландского социума.

Российским читателям известны такие романы Хатльгрима Хельгасона, как «101 Рейкьявик» (существует также одноименная молодежная комедия, снятая по мотивам этого романа талантливым исландским режиссером Бальтасаром Кормакюром) и «Десять советов…» (перевод сделан с английской версии и называется «Советы по домоводству для наемного убийцы»). Теперь этот список пополнился и «Женщиной при 1000 °C».

Об истории возникновения этого непростого текста сам автор рассказывает следующее. В 2006 году он помогал своей тогдашней жене Оддни – деятельнице одной из исландских политических партий – обзванивать избирателей. По одному номеру ему ответила пожилая дама, которая сперва категорично заявила, что не собирается голосовать за «коммуняк», а потом рассказала историю своей жизни. В то время она доживала свой век в переделанном под жилье гараже, страдая от рака легких, и при этом активно общалась по интернету со всем миром; в молодости ей довелось пожить и в глуши на исландском хуторе, и в Буэнос-Айресе; она была внучкой первого президента Республики Исландия – Свейна Бьёрнссона, а ее отец был одним из тех немногих исландцев, кто во время Второй мировой войны поверил нацистской пропаганде.

Когда Хатльгрим, закончив работу над новым романом (тогда это были «Десять советов…»), решил вновь пообщаться с этой необычной исландкой, оказалось, что ее уже нет в живых. Но так же как отец и дед, она оставила мемуары.

«Женщина при 1000 °C» – отнюдь не обработка уже существующих мемуаров. Разумеется, исторические реалии описаны в этом романе в целом верно, так что прочитавший его получит подробное и адекватное представление о жизни в Дании и Исландии во время Второй мировой войны и в последующие годы. Но главные персонажи романа ни в коей мере не тождественны необычной собеседнице Хатльгрима и ее родственникам. Реальные люди, послужившие прототипами Герры Марьи и Ханса Хенрика, обладали совершенно иными характерами и носили другие имена. (Естественно, имя такой крупной исторической фигуры, как первый президент независимой Исландии, изменить было невозможно, а отказываться от родства своей героини с президентом, во многом объясняющего ее необычное положение, автору не хотелось.) В действительности сын президента Свейна никогда не держал в руках винтовки, не бывал под Сталинградом, а был «всего лишь» журналистом в нацистском печатном органе в Дании и агитатором. (Видимо, справедливы слова Хатльдоура Лакснесса – автора романа «Исландский колокол» – о том, что исландцы непригодны к службе в армии.) Полностью вымышлены в романе фигуры Ягины Волонской и ее сына Василия – «самого знаменитого дезертира», – а также книга об их бегстве в Америку, якобы попавшаяся главной героине в книжном магазине в Чикаго.