Ролло пересек ручей в два гигантских прыжка и остановился на противоположном берегу, отряхивая шерсть от ледяной воды, прежде чем идти дальше. Хотя Йен почти перешел ручей, он оставался по щиколотку в воде, намереваясь стоять там столько, сколько сможет вытерпеть. Волки преследовали добычу по запаху, приносимому ветром, так же хорошо, как по следам, остававшимся на земле, но незачем было облегчать им задачу.

Йен засунул мокасины за ворот рубахи, и ледяные капли побежали вниз по груди и животу, пропитывая набедренную повязку. Ступни окоченели – он не чувствовал круглых камней на дне ручья, покрытых склизкими водорослями, но время от времени ноги соскальзывали с них, и он наклонялся и покачивался, пытаясь удержать равновесие.

Теперь волков было слышно лучше. Это было хорошо – ветер переменился и дул в его сторону, донося их голоса. Или они просто подошли ближе?

Ближе. Ролло впал в неистовство, мечась взад и вперед на другом берегу, скуля и рыча, торопя его коротким лаем. С той стороны к ручью подходила оленья тропа. Йен кое-как выбрался на нее из воды, тяжело дыша и дрожа. Потребовалось несколько попыток, чтобы надеть мокасины: промокшая кожа задубела, а руки и ноги отказывались работать. Пришлось положить палку и работать двумя руками.

Он как раз натягивал второй мокасин, когда пес с призывным рычанием внезапно бросился к кромке воды. Развернувшись на мерзлой грязи, Йен схватил палку, успев заметить серую фигуру размером с Ролло на другой стороне ручья. Бледные желтые глаза были поразительно близко.

Йен хрипло вскрикнул и рефлекторно швырнул палку. Она пересекла ручей и ударилась о землю рядом с волчьими лапами. Зверь исчез словно по волшебству. На мгновение Йен застыл, вглядываясь. Не привиделось ли ему?

Нет, Ролло сходил с ума – рычал, оголяя зубы, хлопья пены летели из пасти. На краю ручья лежали камни, Йен загребал их пригоршнями, в спешке обдирая пальцы о скалы и мерзлый грунт, используя рубашку как мешок.

В отдалении снова завыл волк, другой ответил ему так близко, что волосы у Йена на шее встали дыбом. Он швырнул камень в ту сторону, откуда доносился вой, повернулся и побежал, крепко прижимая к животу остальные булыжники.

Светало. Сердце и легкие рвались от крови и воздуха, но в то же время казалось, что он бежит очень медленно, будто плывет над землей, как дрейфующее облако, не в силах ускориться. Он видел каждое дерево, каждую еловую иголку – короткую, плотную, серебристо-зеленую в рассветных лучах.

Дыхание сбилось, зрение стало нечетким и смазанным – слезы затуманивали глаза. Йен моргал, стряхивая влагу, но слезы наполняли глаза снова. Ветки хлестали его по лицу, ослепляли, запах смолы заполнял легкие и горло.

– Красный кедр, помоги мне! – выдохнул он. Слова Kahnyen’kehaka сорвались с его губ, как будто он никогда не говорил по-английски или не взывал к Христу и Его Матери.

«Сзади». Тихий голос, должно быть, голос его собственной интуиции, но он тут же развернулся с камнем в руке и метнул его изо всех сил. Еще, и еще, и еще, он бросал так быстро, как только мог. Послышался треск, тяжелый удар и визг, и Ролло повернулся и остановился, порываясь возвратиться и атаковать.

– Идем-идем-идем! – Йен на бегу схватил огромного пса за загривок, разворачивая его и увлекая за собой.

Сейчас он слышал их или думал, что слышал. Ветер, что пришел с рассветом, шелестел среди деревьев, и они шептали сверху, указывая путь, направляя его. Он не различал ничего, кроме цвета, полуслепой от напряжения, но чувствовал их живое присутствие, охлаждающее ум: покалывающее прикосновение ели и пихты, кору белой осины, гладкой, как кожа женщины, липкой от крови.

«Иди сюда, давай этой дорогой», – звучало в голове, и он следовал за голосом ветра.

Позади них послышался вой, сопровождаемый отрывистым лаем и другими характерными звуками. Близко, слишком близко! Он швырял камни назад, не останавливаясь, не глядя, не успевая целиться.

Они быстро кончились, и он уронил пустой подол рубашки, размахивая руками, чтобы бежать быстрее, в ушах звучало тяжелое дыхание – может, его собственное или Ролло, а может, тех тварей, что преследовали его.

Сколько их? Далеко еще бежать? Он начинал пошатываться, перед глазами замелькали красные и черные полосы. Если деревня не близко – у него нет никаких шансов.

Он рванулся в сторону, ударился о пружинистую ветку дерева, которая согнулась под его весом, а затем потянула его вверх, грубо поставив на ноги. Он замешкался, потерял ориентацию.

– Куда? – выдохнул он деревьям. – Каким путем?

Если они и ответили, он этого не услышал. Сзади доносилось рычание и глухие удары, яростный лай собачьей драки.

– Ролло! – Йен развернулся и бросился через заросли сухих вьюнов, обнаружив на земле извивающийся клубок из зубов и шкур, пес и волк рвали друг друга на части.

Он ринулся вперед, пинаясь и крича, нанося удары, довольный возможностью кого-то избить, выместить зло, даже если это последнее сражение. Что-то впилось ему в ногу, но он почувствовал лишь вибрацию от столкновения, когда жестко врезался коленом в бок волка. Тот завизжал и откатился прочь, тотчас поднявшись на ноги и возвращаясь к противнику.

Зверь прыгнул, и его лапы ударили Йена в грудь. Он отступил назад, вскользь ударившись обо что-то головой, на секунду потеряв способность дышать, и, придя в себя, обнаружил, что обхватывает истекающие слюной челюсти, отталкивая их от собственного горла.

Ролло вскочил на спину волку, и Йен разжал хватку, рухнув под весом вонючего меха и корчащейся плоти. Он выбросил руку, нащупывая оружие или рычаг, то, за что можно зацепиться, чтобы высвободиться, и схватил что-то твердое.

Йен вырвал предмет из его мшистого гнезда и раскроил волку голову. Обломки окровавленных зубов взлетели в воздух и упали ему на лицо. Он бил снова и снова, задыхаясь и всхлипывая.

Ролло высоко и пронзительно скулил… нет, это был не он. Йен еще раз обрушил камень на размозженный череп, но волк прекратил борьбу – зверь лежал поперек его бедер, подергивая ногами, глаза его остекленели. Он был мертв. Йен с отвращением спихнул его с себя. Ролло впился в его недвижное горло и разорвал его, на землю хлынул фонтан крови.

Йен закрыл глаза и замер. Казалось, двигаться или думать просто невозможно.

Спустя некоторое время он ощутил, что может открыть глаза и дышать. За спиной было большое дерево – он упал возле ствола, когда волк прыгнул на него. Этот ствол служил ему опорой и сейчас. В переплетении корней зияла дыра – это из нее он выкорчевал камень.

Йен по-прежнему держал его в руках – было ощущение, что тот врос в кожу, разжать ладонь не получалось. Присмотревшись, Йен понял, что камень раскрошился и порезал руку, осколки приклеились к руке на засохшую кровь. Второй рукой он разогнул стиснутые пальцы и вытащил раскрошенную породу из ладони. Нарвав мха с древесных камней, он скатал его в комок и вложил в ладонь, позволив пальцам сомкнуться на нем.